Отзывы kicking — стр. 6

Трудность понимания шедевров

Попробую разложить те моменты, которые на просмотре «Трудно быть богом» задели по-настоящему и по живому:

1. Монохромность. Фильм абсолютно не смотрелся бы снятым в цвете. Режиссер сознательно уводит зрителей от игры цветом. «Раскрасить» этот фильм как «Семнадцать мгновений весны» вряд ли получится. В итоге картинка на экране распадается на собственно графику и движение, которые весьма прихотливо переплетаются.

2. Вовлеченность. Операторская манера съемки явно продиктована желанием смоделировать «око видящего», давая зрителю самостоятельно расставить персонажей по приоритетам. Это дает огромный драйв именно зрителю, заставляя постоянно концентрироваться. Попадание разного рода «мусора» в кадр сделано абсолютно, на мой взгляд, сознательно и продуманно.

3. Позиция Германа. К сожалению, Герман, так или иначе, воспроизводит на экране реконструкции. Начиная с визуального ряда, который явно тяготеет к воспроизведению a-la Босх и оживлению персонажей, и заканчивая стереотипностью конструкции общества. Поэтому при абсолютной эстетической проработанности идейная часть фильма не тянет на попытку заглянуть за горизонт и попытаться рассмотреть абсолютно новое общество.

4. Отсутствие героев. В фильме нет героев. Абсолютно все могут быть названы органическими существами, которые в основной своей массе просто говорящая глина. Даже главные герои пунктирны по сути. Дон Румата тоже не герой, к сожалению, он просто резидент, который должен был стать затравкой для создания нового просвещенного общества из этих глиняных человечков. Хорошо это или плохо? Однозначно — хорошо воплощено. Вся эта честная компания с потрясающей точностью воплощает режиссерские идеи. Это впечатляющая слаженность мощного огромного актерского оркестра, где каждый абсолютно на своем месте.

5. Духота кадра. Отсутствие панорамных съемок постоянно сталкивает зрителя с персонажами вплотную. Возникает ощущение, что ты все время должен быть с кем-то и на чьей-то стороне.

6. Гуманизм. Разговор о гуманизме в контексте фильма неуместен. Попытка поиска гуманизма (равно как и антигуманизма) в этой картине — это попытка поиска черной кошки в темной комнате. Гуманизм уже возможен в относительно развитом социуме. В картине социум показан очень схематично. Да, негуманно с точки зрения человека, воспитанного на европейских ценностях, показывать висельника, которого обливают рыбьей чешуей, но ЭТО СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ ОБЩЕСТВО, живущее по своим законам. Поэтому мы пытаемся судить только с точки зрения собственной культуры.

7. И последнее… Спекуляция на имени. Фильм слишком долго и кропотливо снимался, медийная поддержка съемок была организована очень грамотно. Смерть Германа и фраза «это мой последний фильм» работали на интерес. Однако… на этом все привлекательное и заканчивается. Потому что таким просмотром можно надолго разбить себе лоб.

Фильм мне очень понравился. Конечно, я ждал просмотра в кинотеатре. Картина такого уровня — это, в первую очередь, арт-объект, а не агитка-предостережение. Но каждый видит на экране абсолютно свое.

Смятая духоподъемность

К сожалению, «Моя мама» не впечатлила. Непонятно, чему можно было хлопать в Каннах несколько минут. О чем этот фильм? О том, что наши родители лучше нас? Или о том, что даже между родителями и детьми со временем теряется то единение, которое так сближало в детстве? В чем смысл вынесения этих очевидных вещей на большой экран? Все мои духоподъемные ожидания были смяты абсолютно очевидным сюжетом.

Героиня фильма снимает абсолютно никчемный фильм о трудностях пролетариата. В это время в больнице умирает ее мать, абсолютно другой человек, которого плохо знают собственные дети в отличие от ее учеников. И абсолютно неясно, кому интересны эти надуманные метания героини и ее брата, их никому не нужные жертвы. Люди, которые потеряли родителей, посмотрят на это все с недоумением.

Мы всегда думаем, что наши родители вечны. И страх смерти, боязнь потерять их — это основа страха безвозвратного перехода в новое состояние. СОСТОЯНИЕ ОДИНОЧЕСТВА и окончательного взросления. У каждого оно свое и, чтобы понять это, надо через это пройти. И, к сожалению, боязнь таких разломов так и не получила глубокого воплощения ни в сюжете, ни на экране.

Оттепельная молодость

Странно видеть в афише фильм с таким уютным ностальгическим названием… Он об СССР, точнее о 60-х. Вот-вот опустится железный занавес и все. Останутся только узенькие информационные щелочки и воспоминания о той как бы оттепельной свободе.

У каждого своя молодость. Кто-то грезит пластмассовыми 80-ми, кому-то уютно остаться в ревущих 90-х вечно молодым и пьяным. Поразительно то, что абсолютное большинство читателей этих строк (как впрочем и сам автор) не жила в 60-е годы в отличие от Говорухина и Довлатова. В те времена не было соцсетей, но люди больше общались, не было твиттера, но все острые фразы расползались из анекдотов. Такое прекрасное нераскрашенное время и показано в фильме.

Герои фильма свободны, молоды и авантюрны. Таким кажется течение жизни в молодости спустя годы. Девушки красивы и на все готовы и небо голубее. Даже главный редактор главной газеты эстонских коммунистов в фильме весьма импозантен и склонен к иронии. Проблема одна — слишком лощено, слишком по-прибалтийски рафинированно выглядят герои, не по-советски, одним словом. Так выглядели, очевидно, герои картин итальянского неореализма. Но от этого визуальная часть фильма только выигрывает. Видеоряд смотрится винтажно, а это дорогого стоит.

В диалогах героев местами сознательно стравлены некоторые оригинальные фразы оригинала Довлатова, непонятные сегодняшнему массовому зрителю. Хотелось смеха, иногда хохота, как во время чтения Довлатова, но только улыбка. Тем не менее хочется верить, верить каждому слову и каждому кадру маэстро Говорухина. Да, «Конец прекрасной эпохи» — не программный фильм матёрого режиссера. Это шаг в сторону. В сторону того замечательного мира оттепельной молодости.

Вышли в поле, оглянулись — никого

Говоря о фильме «Выживший» хочется сразу же загнать его в очень узкое прокрустово ложе жанра. Это вестерн с элементами мистики, сюрреализма и философии. Сама культура вестернов — это культура жанра со своими стереотипами и канонами. Индейцы, охотники, хорошие французы против плохих англичан, хорошие англичане против плохих французов, ковбои и трапперы. Сплошные чингачгуки, белые волки и гойко митичи. Низкий американско-лубочный жанр. Что двигало уважаемым и весьма неоднозначным режиссером Иньярриту, когда он взялся за такой вроде бы очень низкий жанр? Масштабность воплощения такого простого, не сказать банального, сценария и насыщение его всякой к месту и не к месту символьной мишурой. Этакая симфония для банджо и сводного духового оркестра пожарной части штата.

Останавлюсь на том, что понравилось.

Понравилось следование стандартам жанра. Хороший-злой-алчный-справедливый-гадкий-честный. Все эти шаблоны героев отработаны полно. Причем большинство персонажей фильма четко реализует сценарные задачи. Герой Ди Каприо — настоящий герой вестерна, настоящий неубиваемый и несгибаемый мужик, лицо, талисман и приманка фильма. Безусловное вовлечение в действие картины пейзажей, природы и света перфекционистски-гениально и относится к тем новаторствам, на которых потом будут учить в киношколах. Все герои фильма выглядят и ведут себя именно как герои современного вестерна, без карикатурности и показного пафоса. Именно поэтому даже самые натуралистичные сцены фильма не выглядят резней ради резни.

Что вызвало определенный негатив во время и после просмотра? Фильм поверхностный, без послевкусия. Все эти мистическо-философские потуги и сцены в снах и наяву предсказуемы и просчтываемы. Крайне отталкивает желание режиссера представить публике совершенный, выверенный до мелочей мэйнстримовый проект с известными лицами. Отталкивает желание сделать из банального сюжета вестерна чуть ли не шекспировскую драму с героями романов Фенимора Купера. Отсутствуют яркие, запоминающиеся диалоги. Страшно сказать — но фильм местами излишне зрелищен.

Не менее удивительно, что такая перекройка вестернового наследия пользуется большим успехом у широких зрительских масс уже и подзабывших о существовании самого жанра. Хотя тренд задан. Возьмите любой набивший оскомину ортодоксальный жанр, подпустите немного арт-хаусного тумана с идеально выстроенной картинкой и массовый успех у публики гарантирован. Пойдут смотреть все.

4 из 10

Яркое пятно неизвестно чего

Intro

Я угадаю этого режиссера с нескольких кадров, как и всякий, кто видел пару-тройку фильмов Квентина Тарантино. Умение говорить на собственном киноязыке выделило его, вознесло и сделало живой легендой. Можно ненавидеть, можно превозносить, но только не оставаться в стороне. Поэтому как можно было остаться в стороне от просмотра ожидаемого шедевра в виде «Омерзительной восьмерки», фильма программного для самого режиссера, нервного и очень неодназначного. Двинемся по голо…, простите, по главам

Глава первая Вам хочется крови?

Кровь — это, пожалуй, основной стереотипный ингридиент тарантиновских лент. В «Восьмерке» пролито точно отмеренное количество экранной крови. Кровь льют все. Абсолютно все. Так надо. Продукт востребован. Нет симпатии ни к жертвам, ни к злодеям. И было бы странно, если бы не было этих вполне ожидаемых сцен. Те, кто придут на «Восьмерку» ради этого обмануты не будут.

Глава вторая Это мои актеры, но это правильные актеры

Актерский ансамбль этого клаустрофобного детектива гремит и ухает. Люди проверенные. Только такие и могли сняться в символически краеугольной ленте. Сэмюэл Л. Джексон жестоко и астрономически бесподобен. Комиссар победившего Севера Штатов. Мы наш, мы новый…, но в кармане должны быть монеты, сынок. Dead or alive. Колоритно выстроена роль еще одного охотника за головами в лице Курта Рассела. Мужчина тоже самозабвенно борется со всякой нечистью в лице недобитков-конфедератов. Просмотр фильма с этими актерами напоминает раскладывание странного пасьянса, в котором карты говорят и стреляют по сценарию.

Глава третья Винтажность как часть биографии

Тарантино удалось в «Восьмерке» снять просто шедевральные пейзажные кадры на музыкальном фоне такого штучного тяжеловеса саундтреков как Морриконе. Композитор Морриконе чувствует фильм и его настроение лучше режиссера Тарантино. Музыкальные темы — очевидные аскетичные шедевры для малого инструментального состава и могут создавать настроение в любое время. Чудачества с форматом пленки, о котором заявлено в заглавных титрах, — не более чем тяга к винтажной театральной съемке.

Глава четвертая Споткнулся на восьмерке

Как фанатик киноиндустрии Тарантино понимал, что его восьмой полноценный фильм должен стать знаковым в первую очередь для него самого. Сложно прыгать выше головы. Второе дыхание не открылось. Мастеровитость сменила наглость и напористость. В банальной резне из сюжетов Дикого Запада попытаться зашифровать драму судеб современного мира? Играть в Вильяма нашего Шекспира при помощи кучи стволов можно, но нужно ли пытаться дотянуть низкожанровое по сути что-то вроде детектива до монументальности вневременных шедевров… Это очень большой вопрос к живому классику кинопостмодернизма.

Глава пятая и последняя А был ли мальчик-то?

Не в первый раз за последнее время сталкиваюсь с достаточно переоцененным киномэйнстримом. Рано или поздно, хулиганы и бунтари от киноискусства становятся добропорядочными буржуа, которые катают по своим проторенным дорожкам свою кинопаству. Замечательно то, что Тарантино не обманул «Омерзительной восьмеркой» ожидания поклонников и выдал пусть и переосмысленный, но все же такой знакомый набор своих собственных старинных находок. Ну и что. Забавные старики AC/DC тоже бегают по сцене в школьной форме, играют на четырех аккордах и собирают при этом полные стадионы.

8 из 10

Хочу быть деревом

Для Йоргоса Лантимоса «Лобстер» стал фильмом, где оттачивается и шлифуется уже однажды найденный стиль. Да, «Лобстер» шокирует местами своим беспристрастным художественным натурализмом. Можно ли считать этот фильм жанрово антиутопией? Так ли много в «Лобстере» тоталитаризма как кажется на первый взгляд? «Лобстер» — один из редких случаев «лабораторного» кинематографа, где общество смоделировано от начала и до конца. Как и любая модель фильм Лантимоса напоминает больше карикатуру на действительность глазами автора, чем саму эту действительность. Где-то в Европе. Под небом голубым.

В фильме талантливо реализована вечная биполярная идея. Добро-зло, Город-Лес. И Отель как пункт назначения для всех одиночек. Подобное к подобному. Идея об объединении людей в пары по внешним или внутренним признакам примитивна по своей сути, но именно она хорошо работает в рамках лабораторности «Лобстера». Лантимос сардонически смеется над ищущими друг друга людскими половинками. Особенно громким этот смех становится когда поиск пары становится гранью перехода в животное состояние. На что только только не идут эти жалкие людишки: бьют носы, предлагают себя в прямом и переносном смысле, убивают лесных ренегатов-повстанцев. Они должны совокупляться, уж так заложено природой.

Путь в Отель как дорога на кладбище людского секонд-хэнда. Найди себе пару, найди и не стань своим же любимым животным. Или убей. Убей беспарного, убей эгоистичного ценителя одиночества. Просто хроническая нелюдь живет немного дольше. Постиндустриальный санаторий. Модель самовоспроизводящегося по простому принципу общества. Бесконечная безотходная фабрика биомассы. Шикарный эстрадный стандарт «Something`s gotten hold of my heart» на вечеринке для тех, кому осталось 15+5+5… дней. Никогда не отмывайте пятна крови горячей водой. Никогда.

«Лобстер» снят с глобально точным подростковым максимализмом. Нет добра и зла, есть общество с одним жестоким законом — «беспарным здесь не место». Сюрреализм становится уже привычным общим местом. Пешечные герои в руках режиссера, поглощенные тягой к поиску пары в Отеле, и чистенькие опрятные бунтари из страшного Леса, где бродят еще недавно бывшие людьми павлины и верблюды. Лесные одиночки воплощают в себе просвещенную анархию и борцов с системой. За что бунтуем, господа и дамы? За возможность свободно порукоблудить в лесу или вы более идейны? К сожалению, идейность отсутствует напрочь.

Герой «Лобстера» слишком сильно цепляется за жизнь. Лобстер — это ведь мечта о долголетии, голубой крови и плодовитости. Страх одиночества и страх трансформации обычного винтика. Предать дважды. Животная тяга к выживанию под маской интеллигентного архитектора. Все умрут, а я останусь. В поведении героя больше игры и придуманности, чем настоящей человеческой драмы. И вместо крови — просто клюквенный сок в этом высоколобом шапито.

«Лобстер» — один из немногих действительно интересных фильмов последнего времени. Талантливый фильм с очень оригинальной идеей в основе, но, увы, не гениальный. До гениальности не хватило самого простого. Не хватило обычного гуманизма и веры в человека. Поэтому талантливо, но не более.

7 из 10

Бог есть. И даже здесь…

Картину Жако ван Дормеля «Новейший завет» можно отнести к такому редкому жанру как «сентиментальная сатира». Звучит нелепо, но это так. Несправедливо будет сказать, что этот фильм высмеивает христианство как религию. Скорее показывает, что не во всем промысел божий. Иллюстрирует мило, ненавязчиво и по-своему беззубо.

Из фильма мы узнаем, что Бог есть. Он живет в Брюсселе. И не странно ни капли. Не нужно быть для этого евроскептиком. Живет отстойно и в отстойном месте, не любит жену и своих детей, не умеет делать ничего полезного. Придумал людей для забавы по образу и подобию. Мелочен, мнителен, тщеславен и инфантилен. Далеко не красавец. Дует пиво и смотрит хоккей. Сочиняет законы всемирной фигни. Полный ноль без своего компа. Образ собирательный и наиболее хорошо отредактированный в фильме. Оторопь берет от всех боженьких чудачеств. Еще не фюрер, но заигравшийся домашний тиран. Бог и все его деяния — краеугольный камень сатирического в фильме.

Дочь Бога, Эя, реализует через идею детского бунта мысли о ревизии традиционной религии и ее изменении. Мысль не новую для христианства с его двухтысячелетней историей, особенно в настоящее время. Судьба Эи трагична, она провела десять лет в одиночестве в обычной брюссельской квартире и понимает, что терпеть божественного отца она не в силах, в отличие от тихой, забитой и бесхребетной матери. Исправлять ошибки отца, наказать его, испоганить ему жизнь, искать апостолов и писать Новейший завет глазами ребенка — так много всего и сразу Дормель вкладывает в хрупкую девчушку.

А дальше — как по расписанию — встреча с больным дислексией Виктором, шесть собранных апостолов опять же в евротрадиции. Миссия Эи по словам ее отца проста — собрать психкомпанию, подвигать стаканы и показать этим жалким людишкам как выбраться из дерьма. И никакой духовности. Она и не понимает до конца, зачем она пришла в мир людей. Поиск апостолов — как своеобразная тропинка случайного гуманизма. Чем может помочь божественный ребенок взрослым людям? Только услышать музыку внутри каждого, ночью придумать сон и разбудить в них остатки самих себя, разбудить веру в оставшееся человеческое в самих себе и окружающих. И мальчик-апостол Вилли как личное чудо и гендерный прорыв.

Несмотря на сложность и нетривиальность сюжета «Новейший совет» смотрится с большим интересом. Сентиментальная сатира предполагает эмоции и развитие чувств, этого хватает в избытке в самых разных проявлениях. Образы Бога-Отца, Богини-Матери и Иисуса умеренно карикатурны и не вызывают абсолютного отторжения. В тех ли мы верим, так ли мы живем — вечные вопросы, которые изящно удалось рассмотреть Жако ван Дормелю в «Новейшем завете». Est deus in nobis. Бог в нас.

8 из 10

Да не знают Ваши руки боли, господин Панахи

Первобытные художники рисовали углем на стенах пещер. Джафару Панахи, проживающему в просвещенном Иране, удалось снять шедевр «Такси» на компактную камеру размером с видеорегистратор. Именно удалось под запретом съемок в своей же стране. Вспоминается DIY-лозунг всех панков и прочих независимых. Do it yourself. Сделай сам.

Что делать, чтобы найти сюжет? Сидя дома, ничего не придумаешь. Слишком много читаете. Выходи на улицу, превращай машину в такси, такси — в съемочный павильон и фильм готов. Очень просто. Но, пропасть — между Панахи и любителями самодельных съемок. У одного — законченный шедевр о родной стране, что у других? И сами прекрасно знаете что. Панахи в «Такси» не скучный бытописатель и не лукавый дервиш. За 80 минут просмотра становится ясно как живет Иран сейчас, как оставаться художником, имеющим право на собственное слово, какова цена той личной независимости и свободы. «Такси» о том, как не стать озлобленным диссидентом и не растерять все, что есть в тебе человеческого будучи связанному по рукам и ногам в условиях режима. Это не пафос, а удивление и восхищение внутренней силой и порядочностью создателя «Такси».

Мы должны искать корни проблемы. Иранский режим жесток. Но несмотря на это Панахи удается увидеть людей и характеры и в идейном карманнике, и в торговце пиратским видео, и в собственной племеннице, и в женщине-адвокате, помогающей тем, кто мыслит иначе. Они делятся с ним своими мыслями, предлагают сюжеты для его новых фильмов. В этих людей вкладываются мысли режиссера, его самоирония, доброта и его любовь к родной стране. Описание быта и жизни людей, которые окружают тебя — это «чернуха». Так говорят в школе. Фильм, пригодный к показу — это то, что озвучивает племянница Панахи, старательно зачитывая, что сказала учительница. Иначе не возьмут на фестиваль образовательного кино. Никакой экономики и политики, когда мы говорим о фильмах.

Все фильмы достойны просмотра. Все зависит от вкуса. Так говорит Панахи начинающему режиссеру. В этих простых словах — своя мудрость. Свободы и силы Вам, господин Панахи. И ждем следующий фильм.

9 из 10

Движение к оцепенению

Что можно ждать от документального фильма? Что можно ждать от документального фильма о музее? Пусть этим музеем и является великий Лувр. Очередной культурологической поделки? Всего этого могло и не быть. Культурный материк Лувр мог исчезнуть во время немецкой оккупации во Вторую мировую. Чем бы была Франция без Лувра? Россия без Эрмитажа? «Франкофония» — это сложноснятая драма о том, почему не исчез Лувр, что важнее — люди или искусство, почему представители одной и той же цивилизации уничтожают духовные ценности друг друга, почему искусство не хочет нас обучать предвидению. Умение поставить точные вопросы и идеализм веры в силу искусства.

Документалистика Сокурова во «Франкофонии» — не более чем способ через призму спасения Лувра открыто высказать именно то свое, что волнует и не дает покоя. Какими бы мы были, если бы не видели глаза тех, кто жил до нас? Как нас может воспитать классическая европейская портретная живопись? Эти вопросы важны для Сокурова как вопросы исторической культурной памяти. И я узнаю своих. Это народ.

Придуманный капитан Дерк, перевозящий через океан художественный груз. Точная метафора. Не более. В феврале море такое неспокойное. Нечеловеческое это дело перетаскивать через океаны искусство. Для Сокурова люди важнее. Поэтому появляются кадры из блокадного Ленинграда, так и не ставшего для «открытым городом» в отличие от Парижа. И карта Эрмитажа как плащаница без единого живого места с попаданиями немецких бомб. Большевистская Россия не народ-сосед в отличие от Франции. Все это варварство на Восточном фронте не имело ценности и подлежало истреблению. Не на все территории хватало таких просвещенных немецких историков искусства как Меттерних. Вы удивлены, что Германия проиграла войну? А когда она выигрывала?

История Жака Жежара и Вольфа Меттерниха показана как реконструкция старого фильма. Надо отдать должное Сокурову — фильм совершенен по качеству дизайна съемки. В нем все выглядит как настоящее. Настоящие, а не документальные герои. Призраки Лувра — тоже настоящие: Марианна как Свобода-Равенство-Братство и органчик-Наполеон как Это-Я. Они нужны Сокурову как примитивная иррациональность, передающая дух места. Фильм складывается в коллаж. И ирония мудрого рассказчика. Вам еще не надоело меня слушать? Осталось еще немного, потерпите.

Не дает покоя сокуровская мысль о совпадении интересов защитников памятников с интересами идеологии тоталитаризма. Опасное совпадение, по мысли автора. Не нужны никому контейнеры с ценным художественным грузом. Редко совпадают цели государства и искусства. «Франкофония» изначально снималась по заказу Лувра, но появилась в итоге как авторский фильм о спасении. За Лувром — мы сами. Все. Все человечество.

10 из 10

Форточка в Хичкока

Основная интрига документальной ленты «Хичкок/Трюффо» — собственно сам контент, посвященный сборнику интервью с таким же названием, изданному 50 лет назад. Книга, изменившая кино. Книга, сделавшая кинорежиссерами, огромное количество людей. Мальчики с блеском в глазах получили вдруг страшный секрет кинопороха от его изобретателя.

Кинематограф стал другим спустя полвека. И авторы фильма Кент Джонс и Серж Тубиана нашли простой как маргарин рецепт: пригласили десяток режиссеров разного калибра для рассуждений не столько о самой книге, сколько о Хичкоке и особенностях его творческого метода. Да, актеры для Хичкока — это просто рабочий скот на площадке. Плоть для воплощения образов. И прав Финчер, когда рассуждает о превратностях метода на площадке. Аль Пачино, Де Ниро, Хоффман — это явно ребята не из хичкоковской команды. Слишком много в их игре собственно выстроенной, а не заданной режиссером индивидуальности.

В коротком списке рассуждающих на экране оказались как атланты кино Скорсезе и Финчер, так и известные только специалистам Оливье Ассаяс и Арно Деплешен. Поговорить дали всем. Некоторым дали возможность еще и поумничать. Ни одного слова сомнения в речах. В отличие от самого Хичкока, который, по словам авторов, до конца жизни не мог понять художник он или все-таки умелый киноремесленник, поставивший свой талант на поток индустрии. Как отчаянно нужно было верить в профессию, чтобы снять более четырех десятков фильмов. И кто из говоривших в «Хичкок/Трюффо» приблизился к этой планке?

В своих интервью Хичкок по-отечески рассказал с юмором и сарказмом о самолично открытых секретах съемки. Огромные уроки для такого же одержимого кино совсем молодого Трюффо. Так учатся играть на гитаре во дворе, не зная названий аккордов, но уже распевая песни. В итоге «Хичкок/Трюффо» оказался картиной без четко обозначенной авторской позиции, но с огромным скоплением слов по теме. Популяризация Хичкока и кинематографической библии «Хичкок/Трюффо» на уровне просветительского ток-шоу. Сложно снимать о великом на полтора часа экранного времени.

7 из 10

Проклятый старый дом

Для режиссера Адама Шиндлера «Незваные гости» — это вторая полноценная режиссерская работа. Похоже, что однажды, ступив на тропу ужасов и триллеров, он с нее сворачивать не собирается. Не знаю, видел ли Шиндлер новеллу из «Операции „Ы“ Гайдая, но сюжетную схожесть обнаружить очень легко. Хотя оригинальное название „Shut In“ фильму подходит намного больше. Ты — необыкновенная. Замкнутая. Просто и одним словом.

Да, по сюжету девушка Анна (Бэт Рисграф) страдает агорафобией. В этом и находка сценаристов, позволяющая все действие картины буквально затолкнуть внутрь одного американского особняка, и проблема — как болезнь агорафобия начинает развиваться в 20-25 лет, а не в подростковом возрасте, как это представлено в фильме. Ты — странная цыпа, трое мужиков ворвались в твой дом, а ты не вызвала полицию? Алчная троица и не подозревала о том, какие среднеамериканские скелеты в шкафу им предстоит увидеть.

Особняк для Анны — и убежище, и проклятие. Говоришь, ты не выходила из дома больше 10 лет? Ты не представляешь, какая я. Анна как шкатулка с секретом в виде ключа от потайного ящика кажется поначалу оторванной от жизни замкнутой недотепой, боящейся покинуть дом даже ради похорон собственного брата, но именно по ходу фильма мы можем наблюдать как она превращается в расчетливую мстительную фурию, готовую цинично и расчетливо отправлять на тот свет жаждущих легких денег отморозков.

Сама троица напавших — Трус, Балбес и Бывалый из американской глубинки. Привет Гайдаю. Что ты делаешь? Кладу его в проем. Он был мой друг. Твой — друг? Теперь — блокиратор. Лучше не скажешь. Их первоначальное самодовольство, начинает быстро сменяться ужасом от знакомства со всеми тайнами особняка-шкатулки-с-секретом. Жалкие, застывшие в своем страхе за собственную шкуру, людишки. Сами понимаете, что им всем светит. Никого не жалко, ничего своего.

Шиндлеру удалось снять противоречивый триллер. Потому противоречивый, что нет четкой авторской позиции. То ли он на стороне борцов с педофилами, населявшими особняк последние 10 лет, то ли — на стороне убого-опереточных злодеев. Ясно одно, Шиндлер как режиссер пытается использовать в фильме категории B ходы, найденные Финчером в «Комнате страха» и Эмиелом в «Имитаторе». Анна находит свою свободу, но слишком дорогой ценой. Получается интересно для первого просмотра, но вторично по части режиссерских находок.

6 из 10

И вновь продолжается бой…

Снимать ремейки популярных когда-то фильмов — дело по-своему благородное и финансово выгодное. Канадские авторы «Снежной битвы» сняли мультипликационный ремейк одноименного канадского художественного фильма 30-летней давности. В родной Канаде «Снежная битва» стала настоящим хитом и обогнала по кассовым сборам другие полнометражные мультфильмы. И дело здесь не только в кленовом патриотизме.

Зимные каникулы детишек из канадского захолустья проходят в скуке и унынии. Самое большое развлечение — выпивание на скорость молочного коктейля на морозе. Все меняется, когда дети договариваются поиграть во взятие снежной крепости. Благодаря «четырехглазому» безумному гению младшего возраста возводится огромный высокотехнологичный снежный форт. Этот форт и есть главный приз всех каникул.

Мультфильм снят в категории «6+», поэтому ориентирован на самую младшую детскую аудиторию, которой будут интересны все сюжетные повороты двухнедельной снежной войны. Дети не просто играют в двухсторонние сражения, они буквально живут этим соперничеством. Мульфильм снят изобретательно как с точки зрения характеров героев, так и сюжетно. Любовь между героями, проверка на прочность детской дружбы, умение создать команду — основные составляющие сюжета на фоне «снежковых» событий. Авторы показали в фильме практически все детские характеры. Вожак, зануда, недотепа, дуболом-простофиля, заучка-ботаник, красивица, младшая сестра, заводной афроамериканец и другие члены воюющих кланов.

«Снежная битва» через игрушечную войну пытается пропагандировать мир. Зануда-пацифист, который не захотел присоединяться ни к одной из команд, главный герой, «генерал» Люк, рано оставшийся без отца, погибшего на войне, неистово ведущий свою «армию» на бой при помощи старого армейского рожка. И жертва, так необходимая авторам, для окончательного выражения миролюбивой идеи. Собственно эта жертва и настоящая смерть в этом мультфильме и ставят большую жирную кляксу на «Снежной битве». Подобный сюжетный ход, к сожалению, способен вызвать эмоциональный шок у маленьких зрителей и расстроить все хорошие впечатления от просмотра «Снежной битвы».

6 из 10

К началу зимы 1939 года политика Европы выстраивалась либо за Гитлера, либо против него. Германия и ее союзники, одержимые жаждой реванша разжигагали новую мировую войну. Могла ли эта история закончиться 8 ноября 1939 года благодаря обычному плотнику Георгу Эльзеру (в оригинале «Взорвать Гитлера» так и называется «Эльзер»)? Вопрос — риторический — для истории, не имеющей сослагательного наклонения. Вопрос о роли простого плотника в европейской истории XX века.

Режиссеру «Взорвать Гитлера» Оливеру Хиршбигелю удалось снять педантично-беспристрастную картину о том, как далекий от политики швабский бюргер стал борцом с фашистским режимом. В личности Эльзера нет ничего от террористов, устраивавших покушения на монархов, чиновников и генералов. Георг Эльзер по-немецки точен, практичен и прагматичен в достижении своей цели. Но гвозди делать из таких людей конечно же нельзя.

Эльзер — не герой из комиксов, Хиршбигель показывает его обычным мятущимся и грешным человеком. После совершения неудачного подрыва Эльзер чувствует себя не героем, а убийцей неповинных людей, поэтому все пытки этого плотника нацистами заводят их в тупик. Образ Эльзера — не образ романтического героя-одиночки, ведущего борьбу с фашизмом, это образ человека, понимающего, что Германия после прихода Гитлера и нацистов к власти пошла по пути всепожирающего молоха. Остановить набирающего силу Зверя, снести его гитлеровскую голову — вот основная задача такой просчитанной до мелочей бомбы Эльзера.

Во «Взорвать Гитлера» большое внимание уделяется деталям. Из этой исторической, по сути, драмы можно увидеть воссозданную в деталях жизнь провинциальной Германии между двумя мировыми войнами. Милый немецкий городок, политические противостояния между национал-социалистами и коммунистами в пивных в начале 30-х, охота на коммунистов-немцев и концлагеря, не самая высокоморальная жизнь самого Георга Эльзера, сожительствовавшего с замужней фрау. Половину хронометража фильма составляют продолжительные флэшбэки в прошлую жизнь Эльзера, которые точно проясняют растущее желание героя расправиться с Гитлером.

«Взорвать Гитлера» дает ответ о том, был ли таким большим героем Георг Эльзер. Да, Эльзер был героем, если приказ о его физическом уничтожении в Дахау был отдан в самом конце войны. Гестапо зашло в расследовании в тупик в недоумении от того, как этот, не самой большой смелости, человек попытался один встать на пути европейского коллапса. Замечательно, что во «Взорвать Гитлера» показан живой, без грамма бронзы, человек, патриот Германии и борец с фашизмом. Спасибо за фильм и историю, герр Хиршбигель.