Отзывы на фильмы Филиппа Бобера

Фильм Ульриха Зайдля в который раз натолкнул меня на мысли о состоянии современного кинематографа. Сколько глубоких, умных, стоящих внимания фильмов выпускает могучая и всесильная киноиндустрия в год? 1 %? 2 %? Я бы остановилась на цифре меньше 5 %. Ульрих Зайдль сумел войти в это число.

Второй фильм его трилогии Рай показывает нам историю религиозной фанатки, проживающей в Австрии. К ней возвращается ее муж мусульманин, ставший инвалидом после автокатастрофы.

Женщина не просто любит Иисуса, она в него влюблена. "Как ты красивый", - говорит она, и признается ему в любви. Кризис веры, охватившей Европу, никогда не представал перед нами во всем своем ужасе. За верой скрывается все, кроме нее самой. Особенно в фильме поражает противостояние мусульманского и христианского мировоззрения. Сцена, где муж-инвалид пытается палкой свить крест, прибитый его женой-австрийкой к стене, напоминает попытки мусульман иммигрантов выбороть свою право на религию. Главная героиня методично посещает дома иммигрантов с гипсовой Божьей Матерью в руках и со словами: "Божья Матерь пришла к вам." Когда люди пытаются спорить с ней, выбарывая себе право жить как они хотят, женщина слепо отметает все их аргументы. В фильме и в жизни мы постоянно видим людей, лишенных веры. Картина их внутренней деградации потрясает и устрашает. Особенно хорошо это видно в сцене с русской проституткой.

Режиссер не просто сумел поднять очень серьезные и животрепещущие темы в своей картине, но и сумел сделать фильм комедией. Но это смех сквозь слезы, с тревожными мыслями о будущем.

Здорово, когда режиссёр как под микроскопом сумел увидеть все тонкости "современного искусства", передать их нам и обличить. В галерее мы не увидим картин, а единственным существом, которое что-то рисует в фильме, будет обезъяна. Зато галерея буквально "кишит" современным артом из горы стульев школьных парт, холмиков гравия, расположенных недалеко друг от друга, которые легко "воссоздать", если кто-то их испортит. А какими высокопарными словами вещают со сцены современные творцы и интервьюеры, что те, кто выкрикивает из зала нецензурщину не кажется больным...Что творится в современных галереях по ночам, заслуживает отдельного внимания, и даже это режиссёр умело высмеивает. Надолго запомнится сцена с человеком-зверем Олегом, в этом вообще заключен глубочайший смысл различия между человеком и так называемой элитой.
Ещё он сумел показать "душевное" состояние европейского общества. Европе некогда, она слишком занята, чтобы хотя бы услышать вопрос "не хотите ли спасти человека?". Все в телефонах, все в себе. Европа умело владеет злободневной лексикой современности, такие словечки, как бедность, терроризм, миграция на слуху у всех, и даже для пиара выставки этому обществу ничего не стоит, как убить ребёнка в последнем кадре.
О чувствах там совсем забыли. Извиниться перед арабским мальчуганом для главного героя задача непосильная. Но тем не менее, зерно человечности ещё осталось у Кристиана, и после того, как он избил мальчика, до него что-то доходит, и он начинает действовать.
Обязательно пересмотрю фильм.

Благодарю за совет в флэшмобе 2021 Hatshepsut

Лурд - небольшой город во франции, где в 1858 г. 14летней Бернадетт явилась Дева Мария. С тех пор там было зафиксировано несколько тысяч случаев исцеления, а несколько десятков из них официально признаны церковью. В Лурд приезжают миллионы верующих в поисках чуда. Фильм представляет собой фактически дневник путешествия одной из групп паломников. Зрителям неизвестна предыстория героев, что привело их в Лурд.
Фильм, снятый на такую субъективную тему, как вера и чудеса, оказался очень отстраненным и тактичным. Фильм не является ни религиозной агиткой, ни антиклерикальной сатирой (или может восприниматься и тем, и другим, в зависимости от взглядов смотрящего). Режиссер выступает в роли наблюдателя, не давая оценок происходящему, она подмечает и торговлю сувенирами на религиозную тематику, и искреннюю веру и стремление людей к исцелению, и организацию работы такого места как Лурд (все отлажено до мелочей – распорядок дня, посещение гротов, служб, купален). Джессика Хауснер лишь обозначает вопросы: что есть чудо, почему исцелился этот человек, а не другой, и самый главный вопрос – а что дальше.

Главная героиня, Кристина, страдает от рассеянного склероза, она парализована. Она не похожа на сильно верующего человека, для нее эта поездка скорее возможность повидать мир. Она спокойна и рассудительна, но во многом это лишь маска. Как и все в группе, в глубине души она надеется на чудо, т.к. хочет жить «нормальной» жизнью. Слоган фильма – «Ничто так не испытывает веру как чудо». И мы видим реакцию людей на исцеление Кристины – практически у всех возникает вопрос: «А почему именно она?» Чудо привлекает и отталкивает людей одновременно.
В целом фильм понравился, но будучи нерелигиозным человеком, мне тяжело принять такого рода чуда (как может человек исцелиться и пойти после долгих лет паралича, а как же мышечная атрофия, неизбежная при неподвижности?)

Так называемое «французское эпатажное кино», к основным представителям которого можно в первую очередь причислить Жан-Клода Бриссо, позднюю Катрин Брейя да полукровку Гаспара Ноэ(его в особенности), примкнувших к нему вскорости Жана Кунена и Жан-Луи Коста, а также представителей «новой волны», но уже во французском хорроре — творческие тандемы Катте-Форзани, Бустилло-Мори, Ажа-Халфун, Делепин-Керверн, а также Бельво-Понзель, если конкретиризированно брать отсчет с картины «Человек кусает собаку», появившееся на исходе 90-х годов прошлого века в ознаменование и в качестве констатации очередных смутных времен и экстатических перемен во французском обществе, пережившем сытость восьмидесятнического периода и новый приход буржуазии на фоне медленно разрушающихся социополитических институтов, по сути стало ответом уже современников ушедшей в историю «новой волне» Годара, Трюффо и прочих. Новые французские эпатажники, в течение более чем десятилетия выпустившие ряд весьма нетривиальных киноработ, призваны были расширить рамки привычного, закосневшего в консервативности киноязыка, переизобрести кино как таковое, еще больше извратив постмодернистские реалии, но на поверку в большинстве своих кинематографических образцов Бриссо и Ко раздвигали ноги, расширяли клитора, расчленяли детишек, восхваляли кадаврические культы или совокуплялись с трупами. Не метафорически, естественно, а вполне прямолинейно, искренне считая, что шок — это по-нашему. Преуспевший более всех на сим поприще Гаспар Ноэ, перманентно стремившийся даже к антикинематографичности в своих картинах, начиная от дебютной «Падали» и завершая скандальной «Необратимостью», относился к той распространенной категории анархистов-нигилистов-онанистов от мира режиссуры, кто чрезвычайно успешно создал в своей маргинальной киновселенной культ Антигероя, склонного к излишне максималистским, а потому чересчур предсказуемым моральным выводам, ставших центральными во всем творчестве Ноэ, как-от «Время разрушает все» или «Один против всех»(последнее и вовсе является формулой всего мировоззрения Ноэ). Тривиальность, собственно, драматических конфликтов Ноэ густо унавоживал чернушностью, упоением грязью и мерзостями, их нарочитой поэтизацией вплоть до 2009 года, когда достопочтенный режиссер выпустил свой самый главный и самый зрелый фильм — галлюциногенный трип «Вход в пустоту», в котором избыточность низменного не стала самоцелью, а голая изнасилованная идея о перерождении не утонула в реках крови и спермы, поскольку все в этой картине, начиная от сюжета — сугубо номинального, между тем — и завершая изысканным изобразительным рядом, в котором яркий кислотный рисунок монтажа рифмуется с темами Стенли Кубрика и Ричарда Керна, цельно и неразрывно.

Воспевая умирание, сладостный бред наркоманской дремы вкупе с прохождением центрального героя картины через шесть лок, буддистское перерождение по заветам Рэймонда Муди и «Бардо Тодола», Тибетской Книги Мертвых, цитируемой в фильме порой даже слишком навязчиво, тем не менее, Ноэ лукавит, будто упрощая весь нарратив до привычных односложных фраз. В «Необратимости» клуб «Прямая кишка» был лишь преддверием Ада, он был начертан резко и быстро, показывая иную реальность, иную форму мучительного бытия мельком; во «Входе в пустоту», где ночной клуб «Пустота» синонимизирует аналогичному клубу из «Необратимости», Ноэ уже предлагает на молекулярном и бессознательном уровне погрузиться в Ад, при этом подразумевая не только философию Бардо Тодола, но и философию пустоты Нисидо Китаро, говорящей о невоплощенности человеческого Я, о бытие и небытие, которые тождественны между собой, об этом вселенском Sein и Nichtsein, ведущем к самопробуждению через кошмарное осознание реальности.
Собственно, именно последнее — небытие по ту сторону жизни и бытие, то есть сама жизнь Оскара и Линды, напоминающая бесконечный кошмар, или сон в еще более ужасающем сне лавкрафтианских Древних — царствует в картине ощутимее всего. Поэтика низменного, пропитанная смрадом изысканий Жана Жене, Пелевина(его по касательной, но все же схожие мотивы проглядываются), Рю Мураками и Онироку Дана, Брета Истона Эллиса и Ирвина Уэлша — трип в вагинальные глубины с последующей эякуляцией синонимизирует и в то же время иронизирует над «Грязью», тогда как отсылкам к их наиболее значительным произведениям «Вход в пустоту» даже перенасыщен; грязный реализм парадоксально соседствует с сугубо философической послесмертной тропой Оскара и к самому себе, к новому осознанию и воплощению, и к той всеобъемлющей материнской груди этого Nichtsein, Пустоты, почти что Шуньяты, исходя из которой все и все условны и в которой герою суждено раствориться, стать частью экзистенциального пространства, отрешившись от любой прозы, связывающей его с самой жизнью, которая, по Ноэ, вторична и слишком мучительна, чтобы держаться за нее, бороться. Спасения от обреченности режиссер видит не в спасении души, не в исцелении от пороков, аддикций и демонов, этих асур, которые давно овладели Оскаром и Линдой в их земном воплощении, а в еще большем угнетении собственной плоти, в самоуничтожении, в боли и страданиях, которые в конце концов приведут к закономерности новых рождений. Путь к спасению лежит через вход в Пустоту, через невозможность этого спасения тривиальными способами, без Ада нельзя постичь ни Рай, ни Чистилище, но по Ноэ именно Ад и есть этим Раем. Вообще же, «Вход в пустоту» — фильм и политеистический по духу, и в мрачных инфернальных видениях, не говоря уже о финале, в гротесковом ключе переосмысливается и идея непорочного зачатия, и христианского самопожертвования.
Безусловно, ставить диагноз фильму вовсе не означает ставить диагноз всему обществу, в условиях которого он был создан, однако «Вход в Пустоту», искусно зарифмовывающий низменное с высоким, Жене с Китано, творя треугольник Эрос(подразумеваемый инцест) — Ничто(Nihil) — Танатос, греховность и святость, плоть и дух, придающий идее Сверхчеловека оттенки маргинальности, кажется самым философским и замысловатым фильмом Ноэ, тем образцом чистого, лишенного любой жанровой шелухи, кино, которое уже и не кино вовсе к финалу, но новая реальность, новый миф и мир о жизни, которой не было, но к которой все стремятся. За пределами сумеречной зоны, за пределами смерти, за пределами любви. За пределами иглы, с которой капает на пол окровавленный растопленный героин.

Если у кого-то вдруг слишком хорошее настроение, повышен градус веры как в отдельных людей, так и в светлое будущее человечества в целом, то стоит посмотреть этот фильм - настроение сразу упадет на порядок, а вера в людей пошатнется. При этом не подумайте, что я кино ругаю - совсем нет, просто фильм настолько отвратительно-притягательный, что эффект от просмотра гарантирован.

Про сюжет много говорить не буду, да и нет особого сюжета: на фоне необычно сильной жары в пригороде Вены неспешно разворачиваются шесть непересекающихся историй, герои которых обычные обыватели из среднего класса. Персонажи фильма подчеркнуто некрасивы ни морально ни физически. Под удушающей действием жары нарастает напряжение, люди пытаются забыться с помощью алкоголя и секса, далее, как и следовало ожидать, следуют вспышки ярости и насилия.
И очень быстро возникает вопрос, точно ли причина такого поведения людей в охватившей город жаре или дело в чем-то другом и почему так мало меняется после того, как наконец-то начинается долгожданный дождь.

Я начала смотреть фильм в и без того плохом настроение, теперь ощущение, что запас мизантропии пополнен на 10 лет вперед.

Этот фильм обласкан критиками, он победил на Каннском фестивале, имеет и другие фестивальные награды и номинацию на Оскар. Мне эта история очень напомнила The White Lotus. Это не менее жёсткая сатира на богатых и знаменитых, только без фокуса на лгбт и наркотики, хотя и здесь неприятных и физиологичных моментов хватает (советую просто пропустить гадкие сцены в середине фильма, мне кажется, сюжетно вы ничего не потеряете).

Главные герои - модели. В начале фильма меня позабавила сцена, где парень устроил истерику в ресторане, так как его девушка не захотела платить за их ужин. Типа мы должны быть на равных и вот это всё. Я ещё подумала: как же они от нас далеки с этим менталитетом. Парень и в дальнейшем себя будет проявлять как настоящий жлоб, у девушки терпение железное (к сожалению, актриса, которая её играет, умерла в прошлом году вскоре после премьеры).

Она не только модель, но и блогер, благодаря чему бесплатно попадает в круиз на роскошном лайнере с богачами, среди которых британская пара торговцев оружием, русский олигарх с женой и любовницей (что?), скандинавский айтишник, бессловесная немка после инсульта и прочая разношёрстная публика. Капитан корабля - американец, беспробудный алкаш в исполнении Вуди Харрельсона. Это всё аналогии на большой мир и на страны (и даже континенты). Смотрите фильм под этим углом и увидите намного больше.

Как водится, русские изображены максимально мимо. Внешне эта троица похожа на русских так же сильно, как Николь Кидман. Олигарх, представляясь, заявляет, что он из восточной Европы. Вы когда-нибудь слышали, чтобы русские так себя презентовали? Я сначала подумала: ну, мало ли из какой мелкой восточноевропейской страны они там приехали. Но команда корабля последовательно называет их crazy Russians и никак иначе. Ведут они себя тоже безобразно, как, впрочем, и все в этой истории, там положительных персонажей нет.

А потом происходит крушение корабля, выживает лишь несколько человек, их выбрасывает на какой-то безлюдный берег, и ситуация в корне меняется.

В общем, фильм неоднозначный, не приятный, но и не скучный.

О чуде исцеления не слыхал только глухой, даже у нас снималось кино про девушку, на несколько лет застввшую и возле неё исцелялись люди. Лурд является местом силы и веры истинной и непогрешимой. Данный фильм является неплохим размышлением на эту тему в рамках католической ментальности. В целом вышло хорошо. Далее поделюсь впечатлениями и мыслями по этому поводу.

Повествовательный критерий (сюжет и сценарий). Парализованная Кристина обречена всю жизнь провести в инвалидном кресле. Желая изменить свое положение, она едет в Лурд, культовое место паломничества в Пиренеях. Однажды утром она просыпается здоровой: судя по всему, произошло чудо. Старший группы паломников, красивый сорокалетний доброволец из Мальтийского ордена, начинает проявлять к ней интерес. Она изо всех сил держится за этот неожиданный шанс на счастье, в то время как ее выздоровление вызывает у окружающих зависть и восхищение. Место серийных явлений Девы Марии между тем оказывается самым неподходящим фоном для любых чудес. Это настоящий туристический аттракцион с разработанной программой, сувенирными киосками и даже конкурсом на лучшего паломника. Разрекламированные святыни кажутся такими же равнодушными, как и молодые волонтеры, которым гораздо интереснее флиртовать друг с другом. И Кристина покорно проходит по расписанию службы, исповеди, ванны с чудесной водой, не разжимая парализованных рук. Тестю передает малейшие движения в душе своей героини только мимикой: ее Кристина с робкой улыбкой принимает внимание, обрушившееся на нее после исцеления, которое, быть может, имело вовсе не божественное происхождение. На фоне многочисленных фильмов о феномене религиозности, появившихся в последние годы, «Лурд» выделяется своим спокойствием и мягкой иронией.
Нас не ждет ни ошеломительное разоблачение, ни откровение свыше. Да это, наверно, и правда невозможно в мире, где даже чудо требует справки и медицинского освидетельствования. По части повествования в целом все хорошо, но поставлю четыре, поскольку откровений ожидать не следует.

Визуальный критерий или как снято. о фильме «Лурд». Картина австрийки Джессики Хаузне («Милая Рита») снят так холодно и отстраненно, что интерпретировать его может каждый по-своему. Антиклерикал видит в нем анатомию коммерческой эксплуатации суеверия. Католики могут запросто использовать его в качестве ликбеза по теологии чудес. Медик, в конце концов, легко прочтет как этюд о влиянии психосоматики на протекание рассеянного склероза. И все будут правы — зрителей тут держат в таком же недоумении, в каком находятся персонажи, постоянно задающие себе самые нелепые вопросы: почему я? почему не я? почему она? Оператор умеет орудовать камерой, особенно удались дальние и обзорные планы строений, плюс саундтрек приятный с хорошими такими церковными хоралами. Общая работа со звуком хороша, каждый звук остаётся в сознании и Сопровождает тотальное разрушение и исцеление миру, мчащемуся под откос.

Актёрская игра хорошая, хорошо сыграла Лея Сейду и Сильви Тестю органично существовали в кадре, как и массовка, остальные тоже смотрелись хорошо. Не могу сказать ничего плохого об игре вообще, все постарались и выдали хороший продукт.

Вердиктируя. Хорошее кино о правильных вещах с не очень правильной подачей. Хауснер делает то, что вообще-то является обязательной нормой ремесла, но по нынешним временам стало редкостью: переводит смысл фильма на уровень стиля. Если она не дает ответов, то потому, что они и вправду человеку не даны. Но в их отсутствии – ценность чистоты, и нет никакой надобности заполнять пустоту легкоплавкими суррогатами. Это, конечно, устроит далеко не всех зрителей. Но их ведь и на Страшном Суде тоже не всё устроит. Оценю на семь баллов и посоветую к знакомству. Всем здоровья, добра и хорошего кино!

Их было двое в мире, живущем по строгим архаичным и извечным правилам монастырской жизни в древней, будто застывшей во времени, Метеоре. Монах Теодорос и послушница Урания. Их было двое и им не нужны были никакие слова в миг созидания и страдания, прощения и усмирения. Они были святыми, но стали грешниками, ведь за черными сутанами таились не ангелы, а обычные Мужчина и Женщина.

Греческая «новая волна», начавшаяся в середине нулевых годов, как и любой кинематографический нью-вейв — французская, итальянская, испанская или румынская, на которую, впрочем, более всего и походит современное течение греческого кино — подчас характеризуется не столько новаторскими методами киноязыка и явственным обновлением тем, сколь бережным отношением к классицизму и умелом его переносе на современную, испорченную дурновкусием и постмодернизмом, почву. Греческая «новая волна» — это чернушный хардкор, броская провокационность сюжетов при аскетизме режиссуры, веселые маленькие трагедии и невеселые семейные комедии.

К таковым образцам относится и вторая по счету режиссерская работа молодого греческого постановщика Спироса Статулопулоса, в свое время широко представленная на Венецианском кинофестивале, фильм «Метеора» 2012 года, который, помимо кучи блокбастеров, оказался чрезвычайно богат на фильмы антиклерикальные, богоборческие и броско-провокационные, и «Метеора» удачно стоит в этом ряду — не особнячком, а этаким кинематографическим коттеджем без лишних смысловых надстроек в нем. Разродившийся второй частью трилогии о рае земном Ульрих Зайдль показал религиозный психоз одной малосимпатичной мещанки, глас румынского народа Мунджиу поведал в «За холмами» о лесбийском промискуитете, эгоцентризме и фанатизме, а греческий добрый молодец Спирос Статулопулос предпочел совместить мотивы обеих вышеперечисленных картин, рассказав лаконичную, совсем немногословную и очень эротичную историю об искушениях плоти и духа, к тому же посмотрев на православие как таковое и его носителей под углом если не слишком острокритическом, то и не сильно восхищенном, показав представителей мира верующих и страждущих именно людьми, а не святой возвышенной простотой.

Главные герои ленты — монах Теодорос и монахиня Урания — персонажи с постепенно застывающим внутренним развитием при кажущейся внешней бесстрастности. Слишком долго они посвящали себя Богу, слишком часто они его любили и подавляли собственное либидо, чтобы в один прекрасный момент своей жизни не поддаться сладкому греху нетривиальной дефлорации. Слишком много в их жизни было слепой и удушающей веры, потому и вырваться из тисков ее оказалось непросто, болезненно, но отчего-то приятно. И видения ада, предстающие в фильме, страшны, но не настолько, чтобы главные герои отреклись от плоти во имя бесплотно-бесплодного Духа, которого в их жизни было более чем достаточно. И истина в картине понятна и даже чересчур проста: иногда уж лучше один раз стать добровольной жертвой искушения, нежели ни разу не вкусить запретный плод. Уж лучше кровавый в своем буйстве Ад, чем скучный Рай, полный невыносимой легкости бытия и добродетелей, от которых ни холодно, ни, тем более, жарко.

Простой до неприличия сюжет, в котором на всем протяжении картины не будет ни экстраординарных поворотов, ни чрезмерной экспрессии, перманентно балансирует на грани не то умозрительной притчи, переполненной символикой буквально в каждом глянцевом кадре(впрочем, и «Черный квадрат» полон великого смысла), не то очень мудреной эротической драмы, в которой эротики будет намного больше, чем драмы, как и слов, ибо герои или преимущественно монументально молчат на величественном фоне древних храмов, помнящих Иисуса и Ко, или занимаются сексом(подучить «Камасутру» не выйдет; все очень пресно и без излишних подробностей). Режиссер лишь поначалу старательно обрисовывает отношения между персонажами, которые проявляют чудеса долготерпения(чудовищные внутренние метаморфозы едва ли ждут зрителей), чтобы в финале «Метеора» стала эдакой эффектной глянцевой зарисовкой из мира похотливых монахов и монашек, нещадно страдающих от божественного метеоризма собственных любовных прегрешений.

Давно я не испытывала отвращения, при просмотре фильма. И дело, даже, не в том — чт оя вижу...но в героинях, на которых смотрю.
Тема непростая. Секс у женщин в возрасте, когда они остаются без мужа — сложная задача. В большинстве своем они остаются ни с чем. Только деньги и могут помочь.
Трудная работа. Неблагодарная дочь. Единственная возможность — отдохнуть в отпуск. Режиссер пытается нас разжалобить. И мы поддаемся, НО...
Толстые тетки, которые не следят за собой. Они не следят, что говорят — море пошлости и глупости.
Они хотят, чтобы их любили и смотрели в глаза, а сами выбирают мужчин, как товар. Называют их салом...колбасой. Какое уважение?? Какое сочувствие?
У каждого свой выбор. Тебя не хотят. Ты можешь заплатить деньги и получить удовольствие, но оставаться человеком при этом.
Да, развод на деньги — это некрасиво и жутко. Но что ты хотела? Ты выбираешь жеребца не по любви, он от тебя ждет, тоже, не ее. Все честно, нужно только понимать это.
Грустно. Печально. Мерзко...особенно в конце.
Фильм производит жуткое впечатление.
Медленно тянется. Ничего великого я не заметила...Впрочем, я вечно не туда смотрю)