Софи Кеннеди Кларк. Отзывы на фильмы

«Пятьдесят оттенков одиночества»

Именно такая фраза приходит в голову после просмотра первой части фильма. Те, кто ждал «клубнички», думается, жестоко ошиблись, фильм-то вовсе не эротический и не порнографический, скорее – антиэротический. Привычная нам всем эротика – фильмы, рассчитанные прежде сего на зрителя-мужчину и призванные вызывать совершенно определенные эмоции и реакции.

«Нимфоманка» - это, к счастью, продолжение нового направления в современном кино, показывающем женщину прежде всего как человека, как личность, а не как «объект вожделения». Этот фильм для тех, кому близки «Молода и прекрасна» Франсуа Озона, «Жизнь Адель» Абделатифа Кешиша и «Меланхолия» самого маэстро фон Триера. В провокационной «скандальной» «Нимфоманке» Ларс фон Триер кардинально отходит от привычного стандарта фильмов на эротические темы : во-первых, это «женский взгляд» на эротику в противоположность «мужскому», во-вторых, при всей откровенности сцен акцент явно и отчетливо сделан не на том, как и с кем героиня вступает в сексуальные отношения, а на том, почему и зачем она это делает, в-третьих, думается мне, что фильм может вызвать у зрителя сложную гамму самых различных чувств и реакций: от возмущения и неприятия до жалости и сочувствия, но вряд ли это будет возбуждение.

Первая часть «Нимфоманки» - попытка ответить на вопросы о том, чего же на самом деле хотят женщины, когда они «хотят» секса. Ларс фон Триер, безусловно, тот еще провокатор, но за эпатирующими сценами «18+» прячутся «низкие истины» далеко не только о «нимфоманках», а практически о каждой женщине, имеющей хоть какой-то сексуальный опыт. Другое дело, что не всякая зрительница (и, тем более, зритель) готовы будут отказаться от многочисленных «возвышающих обманов», и самообманов, связанных с сексуальными отношениями.

-А если это будет мерзко?
-Тогда подумай о конфетах…

По большому счету, именно этот простой и кажущийся циничным диалог лучше самых подробных описаний рассказывает, о чем думают женщины до, во время и после секса. Меняются, пожалуй, только сорта «конфет» - от любопытства, желания узнать что-то новое, конкуренции и/или одобрения подруг до иллюзии близости, симбиоза, слияния, иллюзии любви, наконец. Нужно бесконечно обманывать тех, кто «сам обманываться рад», чтобы встретить того, кто способен заинтересоваться правдой. Однако ни одна встреча не отменит экзистенциального одиночества, которое так хорошо умеет показывать Ларс фон Триер. По сути в «эротической» и динамичной «Нимфоманке» не меньше меланхолии, чем в «Меланхолии».

«Есть удовольствие не в том, чтобы быть одинокой, но в том, чтобы быть способной переносить одиночество», писал Паскаль Киньяр, и каждый из способов сделать одиночество хотя бы переносимым (удовольствие – роскошь) дорогого стоит.

Другая тема, всегда неразрывно связанная с одиночеством, – свобода.

В фильме ярко проиллюстрировано то, что никакая внешняя (и декларируемая самой героиней) сексуальная и иная свобода никогда не сможет заменить свободы внутренней , и то, что за внешней свободой поведения у современных женщин все еще скрыты рамки жесткой пуританской морали и воспринятых когда-то извне и «присвоенных» психикой требований, предъявляемых к женщине. С этой точки зрения совершенно прекрасна сцена встречи Джо с семьей ее женатого любовника. Ларс фон Триер иронично и жестко показывает нам тенденции современных отношений М+Ж. Мужчины, из-за которого вроде бы и возник «спор» в ситуации как будто и нет, есть только две сильных (каждая по-своему) героини, ни одной из которых этот мужчина по-настоящему не нужен. Для Джо он откровенно «один из», которого неожиданно не удалось послать подальше проверенным способом, а для героини Умы Турман он не более, чем привычная функция – «отец детей», «муж» и пр. Безусловно, ей страшно обидно «убить» столько лет жизни на брак с человеком, который по сути является ребенком, готовым на все ради «лакомства» и искренне уверенный, что «лакомство» ему положено просто потому что он был «хорошим мальчиком». Однако даже в этой абсурдной ситуации, которая вроде бы по определению находится за гранью добра и зла, героиня находит повод обвинить себя в недостойном и аморальном поведении.

И вот это, как мне кажется, вторая главная тема «Нимфоманки» - столкновение и борьба морально-этического и психологического подхода к человеку. Диалоги Селигмана и героини Шарлотты Генсбур достойны занесения в список лучших кино-диалогов (если такой есть). Эпизод за эпизодом, говоря о которых героиня, следуя традиционной морали и будучи под властью чувства вины, называет себя «плохой», «порочной» и пр., Селигман воспринимает совершенно по-другому – безоценочно, с пониманием и с искренним интересом , пытаясь умными и логичными вопросами разрушить образ «плохой девочки».
Как мне показалось, «счастливый человек» (именно это означает его имя) Селигман – именно та внутренняя часть личности, которой так отчаянно не хватает героине Шарлотты Генсбур. Она остро нуждается в том, чтобы найдя «селигмана» внутри себя, перестать себя обвинять и бесконечно оценивать с точки зрения «хорошо-плохо», перестать искать мифических «сокровищ» вовне и принять себя.

Что я могу сказать в итоге? С нетерпением жду второй части.

Причисление к сонму прижизненных классиков, увы, не всегда положительно сказывается на творческом результате. Возникает иллюзия, что публика готова принять любое созданное творение.
И действительно, скандальность темы и имя режиссера обеспечили повышенный интерес к «Нимфоманке». Но картина, на мой взгляд, явно не состоялась, как цельное, законченное произведение. Прежде всего, из-за размытости моральных оценок и нестыковок в рассказанной истории.
***
На экране, избитая своим бывшим мужем, Джо рассказывает, подобравшему ее на улице одинокому девственнику Селигману, историю своей жизни. Прием не нов и в психологии носит название «случайный попутчик», когда соседу по купе в поезде иногда доверяются самые сокровенные тайны.
Но чего хочет добиться Джо своим рассказом? Сочувствия? Оправдания? Вряд ли. Она уже давно вынесла себе приговор – аморальное чудовище. Возможно это «пересмотр», когда человек, проговаривая и вновь проживая свою жизнь, как бы освобождается от груза прошлого. И Селигман является для нее, в этом случае, идеальным собеседником. Он беспристрастен, не осуждает и старается во всем найти положительные стороны.
Но эта исповедь не снимает вопроса моральных оценок. Джо, конечно, вызывает жалость, но все внутри протестует против сочувствия ей.
***
Если посмотреть на «Нимфоманку» с точки зрения психологии, то она затрагивает очень болезненную для запада проблему. Я бы назвал ее «проблемой доступности». Моральные запреты вырабатываются обществом как ответ на отрицательную практику. И всяческое осуждение и препятствия подростковому сексу появились из-за четкой его связи с последующими проблемами в личной жизни. Мужчины становятся циничными, а женщины могут превратиться в героинь фильма.
Природа мудра. Все, что она создала в человеке, в первую очередь направлено на продолжение рода и воспитание потомства. И если кто-то игнорирует эти важные составляющие, сосредотачиваясь только на удовольствии, то наступает неизбежная расплата. Человеческая психика не может перескакивать через необходимые этапы становления. И не все, что доступно, должно быть реализовано.
Беспорядочный подростковый секс лишает Джо чувствительности влагалища и превращает в ненасытную нимфоманку, которой требуются по 5-7 мужчин за ночь. И даже рождение сына не смогло повлиять на ее поведение.
***
Теперь о том, что, на мой взгляд, не стыкуется в сюжете фильма или явно излишне.
Во-первых, потеря чувствительности от самопроизвольного оргазма в двенадцатилетнем возрасте маловероятна.
Во-вторых, отсутствие хоть каких-то сдерживающих факторов. Беспорядочный секс со множеством незнакомых мужчин неизбежно должен был привести к заболеваниям, что, иногда, способствует отрезвлению.
В-третьих, ассоциативные вставки в виде математических схем, кадров из хроники или видов природы часто не столько иллюстрируют сказанное, сколько отвлекают внимание.
В-четвертых, раздражают самоцитаты. Как сцена с ребенком, выходящим на открытый (?) балкон, явно позаимствованная из «Антихриста».
И, наконец, совершенно несуразный финал. Все четыре часа экранного времени Селигман вел себя как истинный интеллигент. И заставлять его в конце насиловать Джо – явное насилие над сюжетом. Если уж у него и возникло непреодолимое желание лишиться девственности, то он, скорее, попросил бы об этом, чем начал приставать к спящей женщине.
***
Думаю, «Нимфоманкой» фон Триер должен закрыть для себя тему сексуальных девиаций, которая присутствует у него в каждом фильме. Подобно Пазолини, который в своей последней картине дошел до всех мыслимых границ неореализма, он исчерпал тему. Но Пазолини после этого погиб в автокатастрофе. Хватит ли у Триера мужества не заниматься самоповторами? Время покажет.

P.S. Буквально несколько слов об игре актеров. Она восхитительна. Даже в совсем маленькой эпизодической роли актеры выкладываются по полной. Как, например, Ума Турман в амплуа жены одного из мужчин юной Джо.

Нимфоманка Джо продолжает рассказывать грустную и жестокую историю своей жизни, своей любви и болезни, граничащих с патологией, одинокому мужчине по имени Селигман, приютившем и спасшем от ее вероятной смерти.

Решение знаменитого датского кинематографиста, озорника и провокатора, эстета и просто новатора Ларса Фон Триера расчленить свой наиболее амбициозный и эпатажный проект, порнодраму «Нимфоманка» 2013 года, на две равноценные части и проигнорировать участие фильма в конкурсной программе самых значительных киносмотрах мира можно обьяснить не столько творческой блажью, сколь тонко и изощренно просчитанным коммерческим ходом. Впрочем, цельность картины от этого решения ничуть не пострадала.

«Трилогия Депрессии», завершающим аккордом которой и стала «Нимфоманка», в карьере Фон Триера занимает, пожалуй, особое место и находится в отрыве от всех предыдущих его работ. Вобрав в себя все идеологические и художественные изыскания Триера как из его трилогии «Е» — самой близкой по стилистике к Тарковскому — так эмоциональную насыщенность «Трилогии о Золотом Сердце», «Трилогия Депрессии» стала самой личной в творчестве скандального датчанина, который в каждой из частей данной трилогии изливал на зрителя все свои духовные метания, психосексуальные фрустрации и сублимацию множества собственных страхов, провоцируя и эпатируя публику. «Нимфоманка» же, в свою очередь, стала тем фильмом Фон Триера, в котором как никогда много самого Фон Триера, ибо и фильм первый, настроенный скорее на комедийную волну, и фильм второй, ушедший из гротеска на мрачную территорию психологической драмы и эротического триллера с элементами хардкора, буквально переполнены самоцитатами из предыдущих работ режиссера — от самых ранних до последних — и биографическими деталями, превращающими «Нимфоманку» в своеобразную квинтэссенцию всего творчества Ларса Фон Триера, дешифрующую и преобразующую окружающую режиссера реальность, удручающий быт, в сложнейший набор символов и метафор с религиозным оттенком.

В фильме втором Джо в исполнении актрисы Шарлотты Генсбур, ставшей чуть ли не музой режиссера со времени смелого сотрудничества в «Антихристе», все больше погружается в собственное моральное и физическое падение. Предыдущие любовники, в том числе и романтичный Джером, оставлены за бортом ее жизни и забыты и в поиске острых ощущений Джо начинает совершать опрометчивые и необьяснимые поступки с точки зрения логического поведения. Ее грехопадение, начатое в круге первом, с первого момента познания собственного естества, с первой мастурбации и первого минета(познания умножают скорбь и рождают опыт), становится неизбежным и шокирующим в круге седьмом и восьмом. Структурно фильм будто перекликается с «Божественной комедией» Данте Алигьери и главная героиня фильма Джо проходит обратный путь — из Рая, которым было ее детство, сквозь Чистилище ошибок, в самый Ад, лишь в котором под зорким оком рыбака Селигмана(рыба, как известно, является одним из символов Христа) ей предстоит искупление и раскаяние. Заключительные три новеллы «Нимфоманки» уже не столь сдержанны, как первоначальные пять, и Фон Триер с присущей ему откровенностью и беззастенчивостью демонстрирует, как Джо становится жертвой собственных желаний, подкрепляя сие сценами menage a trois a la noire(причем данная сценка разыграна в духе типичнейшего салонного порно в духе синьора Д, Амато, с оттенками нарочитого гротеска в отношении чернокожих самцов), лесбийскими сценами на грани жизнеописаний синеволосой Адель и садомазохистскими экзерсисами, которые, впрочем, не тянут на шок-контент и служат лишь для большего раскрытия главной героини.

Крайне интересными с точки зрения разоблачения мужского в женском становятся герои Джейми Белла и Жан-Марка Барра, ибо и в отношении мужчин Фон Триер не скрывает своей иронической интонации, потому глупо и недальновидно обвинять режиссера в мизогинических воззрениях и вообще в человеконенавистничестве. Фильм «Нимфоманка», как и «Антихрист», как и «Рассекая волны», как и «Меланхолия», как и «Танцующая в темноте» по-своему отвечает на извечный вопрос Фрейда: «А что хочет женщина?». Судя по «Нимфоманке», ответ прост — любви. Но любовь вполне может стать болезнью и патологией; «Нимфоманка: Часть 2» отлично показывает последствия этой хвори, избавляясь начисто от флера легкости, и в финале становясь мрачным триллером с неоднозначным философским финалом, все ответы в котором предельно деконкретизированы, расплывчаты.

Вторая часть ленты стала самой насыщенной по драматургии. Джо, легко и непринужденной порхающей из кровати в кровать, предстоит стать матерью и обрести свои жизненные приоритеты. Кто она, в конце концов? Жена, мать, любовница, просто Женщина, падшая, грязная шлюха без остатков морали… Мучительные роды, безумие, бегство и цепь насилия… Увы, изменить свою природу Джо не во власти, а потому дальнейшие трагические события не несут в себе отпечатка случайности, а вполне укладываются в созданную режиссером закономерность самоуничтожения, финальным аккордом которого становится печальное состояние Джо, избитой и униженной, оскорбленной и фактически стертой из памяти. По Триеру, тем женщинам, поддавшимся лишь зову плоти, не дано стать матерями, но для них и для себя, в том числе, ведь «Нимфоманка» априори слегка автобиографична для Триера, он видит свет в конце темного туннеля, ибо Депрессия побеждена. Селигман со своим рациональным умом и в то же время верой в божественное и сущее становится для Джо и спасителем, и палачом, и просто слушателем, и чуть ли не соучастником ее оргий. Если в фильме первом герою Стеллана Скарсгарда была отведена роль декоративная и он был в тени, то во второй части он и Шарлотта Генсбур выдвигаются на первый план. Их длинный разговор сродни пути Моисея на обетованную Землю, групповая психотерапия прерывается групповыми половыми актами(впрочем, сиюминутными), и кажется, что нимфоманка Джо наконец обрела своего единственного и излечилась.

«Нимфоманка» — это внежанровая и отчасти действительно эпохальная во всем творчестве датского апологета нового кино работа, поражающая изобретательной постмодернистской полифонической режиссурой, блестящей подспудной символикой, яркими актерскими перформансами, в том числе Шарлотты Генсбур, для которой роль Джо стала чуть ли не ее персональным бенефисом. И лишь неизбывное время покажет, станет ли «Нимфоманка» лучшей работой Ларса Фон Триера или, как всегда, он уготовил немало козырей в своем рукаве.

Сразу нужно понимать, на что вы идете. Уже прочитав аннотацию — делайте выводы, ошибочными они быть не могут. В фильме много того, что не всегда хочется видеть. И к этому нужно быть готовыми.
Меня завораживает Триер тем, как он грамотно владеет вниманием зрителей. Вот мы видим медленные кадры капель воды, а вот уже громкая музыка и действие. Вот замедленная съемка, а через несколько минут кадры мелькают перед глазами так быстро, что детали ускользают.
История не банальна. Следующий шаг невозможно предугадать, даже не пытайтесь.
Одиночество. Секс можно получить всегда, а вот избавиться от одиночества — невозможно.
Невероятная игра актеров!!! Ума Турман потрясла! На ЛаБафа я не переставала удивляться...а о Стейси Мартин — я, вообще, молчу. Ты чувствуешь вместе с героинями...иногда ты хочешь оказаться на экране.
А через секунду ты чувствуешь отвращение. Вот эти переплетения эмоций, который фильм вызывает в зрителе — вот что так важно! Что показывает талант режиссера!
И самое невероятное — как среди этого хауса и безумства появляется любовь.
Несколько зрителей ушли с середины фильма... Я считаю — это глупо. Вы уже пришли, чего уж теперь. Да, ты видишь больше, чем в обычных фильмах. Да, некоторые сцены вызывают не желание, а...желание отвернуться и забыть — но жизнь это не красивая картинка.
Весь фильм идет на английском, с субтитрами. Хотя они и врут) Вы можете услышать то звучание голосов, которые использовали сами актеры.
С нетерпением жду второй части! Пойду, обязательно!
Забудь о любви.

На черном, как смоль или уголь, асфальте в зловещем переулке, напоминающем огромный бездонный гроб, лежит избитая до полусмерти женщина в легком одеянии. Ее зовут Джо, просто Джо, просто Женщина с обычным простым мужским именем и долгой историей своей жизни, которую она начнет рассказывать на протяжении длинной и словно вечной полночи своему случайному спутнику, решившему ей помочь — холостяку Селигману.

Начавшись с традиционной для Триера отсылки к Андрею Тарковскому(впрочем, через всю картину проходит красная нить «Зеркала» и главная героиня «Нимфоманки» моментами выглядит как эдакий парафраз персонажа Тереховой), том первый этой длинной и интересной биографической истории, состоящей из пяти равноценных по сюжетному содержанию и смысловому контенту глав, погружает зрителя в юность, молодость и постепенное взросление Джо, причем Фон Триеру не откажешь в специфическом черном чувстве юмора, пронизывающем три из пяти рассказанных Джо историй и придающем фильму своеобразный оттенок легкости. Триер играючи, без академичных философствований, умело ведет зрителя в самые потаенные уголки души и тела Джо.

Совершенно не сдерживая себя в кинематографическом языке, насыщая фильм стилистической эклектикой, прибегая то к черно-белому изображению, настраивающему на мотивы Ингмара Бергмана, то к изобразительным изыскам рваного монтажа, то творя чрезвычайно поэтическую и выхолощенную эстетику в определенных сценах, избегая узкой и ограниченной перспективы, Фон Триер словно стремится в «Нимфоманке» опровергнуть и уничтожить собственные же творческие методы, изобретенные в «Догме-95». Уход от догматизма был заметен еще в «Антихристе», первой части депрессивной трилогии, но в «Нимфоманке» это становится наиболее ярким. Шероховатость и документальность неотрепетированной реальности жизненного театра подменилась визуальным пиром, в котором для вящего понимания сути происходящих на экране событий важны даже мелкие детали, символы и метафоры, служащие ключом для открытия микрокосма в макрокосме созданной режиссером духовной Вселенной главной героини, оказавшейся в период после 40 лет на Голгофе. Селигману в свою очередь отдана роль не столько пассивного наблюдателя и отстраненного слушателя, сколь самого Спасителя.

С присущей режиссеру неполиткорректностью Триер в «Нимфоманке» мастерски разбрасывает целую россыпь одиозных и табуированных тем современного общества и не только европейского, ибо время и место действия фильма скорее условны, фантомны, эфемерны. Иногда кажется, что действие происходит в Скандинавии, а иногда — на берегах туманного Альбиона, словно отсылая к мифологии «Рассекая волн» и характеру жертвенной Бесс. Каждую одиозную тему, начиная от зарождения подростковой сексуальности, этого maladolescenza, педофилии, расовых конфликтов и непростых взаимоотношений отцов и детей Фон Триер расчленяет для зрителей усердно и изобретательно, при этом умудряясь обходиться явными, но не вызывающими намеками, высказываясь при этом ясно и понятно, но не излишне морализируя. Намеки, намеки, намеки… Их в картине очень много, зато хваленой порнографии совсем чуть-чуть(в режиссерской версии явно этого добра уже больше), а уж по сравнению с фильмами Катрин Брейя «Нимфоманка» и вовсе выглядит безобидной и целомудренной.

Если в зловещем «Антихристе» Женщина была вместилищем и сосредоточием Зла, в «Меланхолии» — катализатором надвигающегося Апокалипсиса, то «Нимфоманка», в свою очередь, стал самым приземленным фильмом, в котором Женщина в лице Джо лишена своего деструктивного божественного, дьяволического ореола. Силен в картине антирелигиозный подтекст, но фильм движется тропами на притчи с сакральным началом, а философской драмы с витиеватым и убойным концом. И жанр фильма неопределен, эфемерен — это кино, в котором сплелись в едином страстном танце и просто жизненная драма, переходящая в бурную трагедию одной личности, более чем условной, и жестокая черная комедия нравов, и эротическая мелодрама, и сочное арт-порно, и фетишистский БДСМ-триллер, и антирелигиозный памфлет, и это лишь только начало…

Джоанна – молодая учительница, Алистер – пресс-секретарь какого-то политика. Знакомятся они в ее школе во время встречи с этим политиком. Завязывается роман, Джоанна твердо уверена, что Алистер не женат, поэтому попадает в пикантную ситуацию у него дома, когда обнаруживается, что дома незапланированно остались его жена и дочь. Обидевшись, жена увозит дочь из Шотландии на их общую родину в Австралию. Но Алистер хочет дочь отсудить и для этого они с Джоанной летят в Австралию. В это время у них уже есть трехмесячный сын Ноа, страшно капризный ребенок. Он все время плачет, поэтому 30-часовой перелет оказывается пыткой и для пассажиров и, в первую очередь, для Джоанны (хотя Алистер умудряется большую часть перелета проспать). Поэтому на землю Австралии они вступают измученными и обессиленными.
Они снимают коттедж на берегу океана, а вечером их ждет в гости мама Алистера. По дороге к ней они останавливаются у небольшого магазинчика, выйдя из которого обнаруживают, что ребенок… пропал. Это завязка. Начинается расследование, а параллельно Джоанна и Алистер записывают обращения к похитителям и выступают в различных ТВ программах. Но почему-то Джоанна называет это «Шоу уродов»!? И почему-то нам показывают какие-то эпизоды судебного заседания. А с ней беседует психиатр, пытающийся оценить ее вменяемость. История выруливает в совершенно неожиданном направлении. И все больше в ней появляется странностей и нестыковок. Догадываться, что здесь что-то не чисто, начинаешь довольно скоро, но вот ЧТО, КАК И ПОЧЕМУ случилось на самом деле выясняется практически в самом конце. И оказывается еще ужаснее, чем можно было предполагать…

Фильм снятый по рассказу Эдгара По. Тут, уже сразу можно назвать две характерные особенности этого фильма. Первая – это атмосфера. Вторая – затянутость. И тот, кто так сказал - будет совершенно прав. Обе они в этом фильме есть, и обе – ярко выражены. Начнем с хорошей части. С атмосферы.

Она здесь очень даже примечательна. Огромная лечебница для умалишенных и тех, кого к ним приравняли. Расположена она где-то далеко на отшибе цивилизации. На улице зима, холод, канун рождества. И не абы какого, а последнего в девятнадцатом веке. Молодой доктор, который приезжает, чтобы перенять кое-какие новые методики лечения заболеваний, практикуемые светилами этого заведения. Но, оказывается, что в этой лечебнице у главного врача достаточно необычные методы лечения. А потом вдруг выясняется, что весь обслуживающий персонал – не те, кто за себя выдают. Нет, я не думаю спойлерить. Обо всем этом нам расскажут примерно минут через пятнадцать после начала фильма.

Да, в подвале сидят люди, которые утверждают, что на самом деле – это они здесь врачи и прислуга. А те, кто там, ходит на свободе – это всего лишь душевнобольные, которые умудрились захватить власть в лечебнице. Но, мало знать правду. Нужно еще придумать, что с этим делать. Проблема в том, что все «нормальные» - они ослаблены долгим заточением, а «больные» - они вооружены и вполне себе здоровы. Все что остается – это потихоньку подкармливать пленников и пытаться хоть что-то придумать. Но, как вы понимаете, это тоже не самое очевидное. Дело усугубляется тем, что в чем-то методы ведения работы «нового главврача» они более успешны и щадящие по отношению к пациентам, чем предыдущего.

А теперь переходим к проблеме. Затянутость. Фильм идет практически два часа. И это, на мой взгляд, как минимум минут на тридцать, а то и сорок больше, чем необходимо. При том, что из самого рассказа взята только основная завязка. Все остальное – это уже фантазии сценаристов. И внезапная любовь главного героя к пациентке. И противостояние двух врачей и все истории разнообразных больных. К сожалению, с динамикой получилось как-то не очень. Да, история о лечебнице девятнадцатого века и не должна быть наполненной экшеном. Но многие сцены здесь выглядят на удивление затянутыми, не всегда понятными и даже лишними для повествования. Опять же – от рассказа, в котором было вполне себе много иронии, сюда перекочевало не очень много чего-то забавного. Этот фильм больше сосредоточился на создании чего-то такого жутковатого. Нет, не то чтобы кошмар и ужас. Скорее ощущение чего-то неправильного, не совсем логичного, абсурдного.

Но, этот фильм стоит посмотреть хотя бы один раз, из-за очень даже неплохой концовки, достаточно неожиданной. Плюс атмосфера, царящая в этом фильме, заслуживает особого внимания. Ну и конечно, актеры. Я бы не сказал, что они выкладываются на полную катушку, но сами по себе они очень хороши. Работают на уровне. Тот же Бен Кингсли, похоже, просто не умеет играть плохо. А в роли сумасшедшего\главного врача он просто отличен. На мой взгляд, противоречивые персонажи – это его конек. Этот фильм в очередной раз подтверждает мой довод.

Да, фильм немного затянут, в чем-то он не очень «дожимает», главный персонаж здесь не особо главный и даже, по факту, не слишком важен для повествования. Но фильм западает в память. Все эти атмосферные кадры, сжигание на костре предметов из прошлого века и тому подобные детали. Даже финальная игра в шахматы – в памяти это остается, без сомнения. Как я уже сказал – один раз его стоит посмотреть.

Вторая часть мне понравилась чуточку меньше, но я воспринимаю историю цельной, поэтому оценил обе части одинаково. Именно тут раскроют уже интригу, как Джо оказалась побитой на дороге, где ее и нашел добродушный собеседник Селигман. История Джо была по-прежнему интересной, потому что закончилась она на весьма волнительном моменте. Но вторая часть получилась более жесткой. Если в предыдущей серии Джо получала хоть какое-то физическое наслаждение, то в этой части будет больше возмутительного, чем приятного.

Как по мне, то лучше пусть показывают секс на экране, чем физическое насилие над женщиной. Некоторые кадры прям напомнили другую датскую драму «Код синий» Урсулы Антоняк. Там даже главная героиня была такой же худой и возрастной, как и Шарлотта Генсбур. Мне кажется, что ни одному нормальному человеку не понравится смотреть на то, как избивают Джо со всей страстью. Ну, только БДСМ-фетишисты придут в восторг от флагелляции с кровоточащими ранами. В прочем, вряд ли у Джо появится поддержка и сочувствие зрителей. Особенно в вопросах материнства и отношения к педофилии. Это, конечно, более возмутительно, чем напихать в себя столовых приборов до отказа и предаваться лесбийским ласкам со своей ученицей.

Отчасти я согласен с Селигманом в том, что будь главная героиня мужчиной, то история стала бы менее провокационной. Но сравнивать все-таки не стоит даже на примере связи с ребенком. Все-таки женщина носит плод под сердцем, рожает, кормит грудью и т. д. Так что связь матери с ребенком намного сильнее, поэтому и возмущений гораздо больше. Это не та ситуация, где стоит приплетать равенство полов. Хотя во второй части кажется, что Ларс фон Триер решил вообще задеть всех, кого только можно, приплетая сюда церковь, называя негров неграми и т. д. Слишком много провокации на два часа. Хотя не исключаю варианта, что мне просто надоела чернуха. С контркультурой вообще нужно обращаться по-особому. Тот же Паланик в небольших количествах пишет весьма оригинально, но если читать залпом, то получаешь overdose. Так у меня вышло с Триером на этот раз.

Больше всего понравилась первая половина второй части про семейную жизнь Джо и Джерома. Постельные сцены даже выглядели эротично, а не вульгарно. Встречи с мистером Ка уж очень на любителя, хотя наслаждения через боль сейчас еще на волне успеха. Но не думаю, что знание «молчаливой утки» кому-то поможет в жизни. Видимо, она здесь нужна только для того, чтоб ассортимент фетишей был еще богаче. Линия Пи мне совершенно не понравилась, потому что этот персонаж изначально не вызвал у меня ни симпатии, ни жалости. А уж после преобразования Пи тем более. Да и концовка была предсказуемой. Лично я еще в первом фильме понял, к чему клонит Селигман со своими подобострастными речами.

Можно долго спорить на тему того, нужно ли нам такое кино и стоит ли его относить к произведениям искусства. Могу сказать от себя, что это лучшая работа Ларса фон Триера, которая в идеальных пропорциях совмещает его склонность к эпатажу и философским размышлениям. Я поражен смелостью актеров, которые согласились на эти скандальные роли и безупречно сыграли их. Получилась специфичная драма, которую будут либо возносить до шедевра, либо ругать и взывать к морали. Вряд ли кто-то останется равнодушным. Если кто-то будет говорить, что его не зацепило, то я не поверю. А еще очень надеюсь, что у Триера не будет подражателей, которые начнут снимать порно с претензией на великое. Мировому кинематографу вполне достаточно одного ненормального режиссера, который отлично делает свою работу.