Отзывы на фильмы Майкла Уинкотта

У этого сериала был очень высокий рейтинг ожидания. Повышенный интерес подпитывал, с одной стороны, весьма приличный бюджет в $ 100 млн., вполне сравнимый с расходами на какой-нибудь блокбастер. А, с другой, любопытство – каким образом сценаристы сумеют решить стоящую перед ними весьма непростую задачу.

Сериал является ремейком одноименного фильма Майкла Крайтона 1973 года, и его сюжет был известен заранее. Единственное расхождение – количество парков сокращено с трех до одного.
Итак, есть место в Скалистых горах, где воссоздана обстановка времен покорения Западных земель, населенная человекоподобными андроидами. И есть люди, приезжающие туда, чтобы, переодевшись персонажами 19 века, дать волю своим чувствам и самой необузданной агрессии. Сами они неуязвимы для пуль роботов, а покалеченные машины оперативно спускают на подземные этажи, где быстро восстанавливают, стирают память и опять отправляют наверх играть свои роли в прописанных сценариях. Но однажды…

Собственно, смысл всего сериала – объяснить, что случилось «однажды», но не прямолинейно – через страдание бедных машин, над которыми измываются люди, а через постоянное, серия за серией раскрытие обратной стороны происходящего.
Парк существует уже 30 лет и только в последней полуторачасовой серии приходит понимание, что, оказывается, у сериала не линейное повествование. Какие-то события происходили в момент открытия Мира, какие-то, спустя несколько десятилетий, и вся выстроенная в голове логика происходящего рассыпается как карточный домик. Но это добавляет в просмотр свою долю увлекательности.

Джонатан Нолан, брат известного режиссера Кристофера Нолана («Начало», «Престиж», «Интерстеллар» и др.) и сценарист самых известных его фильмов, вместе со своей командой сумел создать, по сути, большой философский трактат о сути человеческого существования, постепенно подводя зрителей к мысли – а по праву ли человек считает себя высшим существом на Земле? Точнее, должен ли он оставаться таковым все время?
Эта проблема в сериале весьма волновала одного из основателей парка – Арнольда, погибшего при весьма странных обстоятельствах, но успевшего внедрить в часть андроидов фрагменты специально написанного кода. Нейросети, на которых построен мозг машин, должны подстраиваться под ситуации, и им не до конца стирают память, чтобы часть прошлых «жизней» служила обучающим материалом. Если добавить к этому глюки, неизбежные в программах такой сложности, и враждующие группировки в правлении Парка, старающиеся переписать сознание андроидов в своих интересах, то получим прекрасную среду для возникновения машинного сознания, сходного с человеческим. Роботы начинают не имитировать, а, действительно, испытывать эмоции.
***
Мне кажется, что когда-то заданная Крайтоном концовка даже мешала сценаристам. Восстание машин – не единственный выход в рассказанной истории. Более того, он явно тупиковый. Парк закроют, роботов уничтожат и все начнут заново, с учетом прежних ошибок. Ведь андроиды не могут покидать территорию – за этим строго следит датчик в шестом позвонке, приводящий в действие взрывное устройство.
Интереснее было бы развить мысль другого создателя Мира – доктора Роберта Форда (прекрасно сыгранного Энтони Хопкинсом), который считал, что машины еще не настрадались настолько, чтобы выйти во внешний мир.

Вердикт. Очень интересно и масштабно поставленный сериал. Безусловно, рекомендуется к просмотру.
Рецензия написана в рамках флэшмоба «Спаси фильм - напиши рецензию!». Тур 29.

Очевидной тенденцией в мире большого Голливуда последних полутора лет является обращение к его корням, истокам, к постижению его истинной непредельной сущности, существующей на тонкой грани между явью и вымыслом, реальностью кинематографической и реальностью обыденной, а по сути — вневременной. Голливуд пытается понять сам себя, но все больше запутывается. И «Звездная карта» Кроненберга, и «Хичкок» с «Девушкой», и — частично — «Бердмен» Иньярриту(хотя тамошнее пространство много больше обычного высказывания на тему театра и актерствования), не говоря уже о готовящемся к выходу «Аве, Цезарь» братьев Коэнов — все эти фильмы в той или иной степени, но переосмысливают природу Голливуда, превращая его в место бесконечного кафкианского кошмара, в котором синематические творцы стали заложниками собственного искусства. Впрочем, с последней по счету крупной режиссерской работой Терренса Малика, «Рыцарем кубков» 2015 года, представленном в рамках Берлинале, все крайне относительно. С Маликом вообще все относительно, ибо, как ни пытайся встроить его в общепринятую канву, все будет не то, половинчато и отрывочно. И, хоть на первый взгляд кажется, что «Рыцарь кубков» продолжает линию острокритических выпадов в сторону Голливуда, увы, сие мнение ошибочно и поверхностно, хотя без едких уничижительных плевков и издевательски эффектных комментариев в сторону нынешней лос-анджелесской праздной знати Малик не обошелся совсем, но без излишнего зацикливания.

Завершающий неформальную трилогию о бытие, начатую еще в 2010 году «Древом жизни», в 2012 году продолженную «К чуду», «Рыцарь кубков», в отличии от тех двух картин цикла, даже не пытается иметь видимую сюжетную структуру, хотя сама история главного героя со множеством ответвлений все равно вырисовывается более-менее конкретно. Начав высчитывать логарифмической линейкой перпендикуляры нарратива, зрителя ожидает самая, пожалуй, доступная из всех Истин противоречивого Малика. Сценарист Рик, утративший вдохновение и вкус к жизни, на всем протяжении лишенного любых всплесков осознанной драматургии повествования блуждает по Лос-Анджелесу, кружится в медленном танце рефлексии на фоне веселящейся публики, кричащей гламуром голливудской знати, для которой он свой, но фактически уже чужой, далекий, иноприродный. Но блеск и нищета голливудских кинокуртизанок меркнут перед личной историей самого Рика, которую Малик рассказывает намеками. Рик — это муж, разлюбивший свою жену и полный несусветной апатии вообще ко всяким женщинам(Рик и Женщины в картине ловко рифмуются с аналогичной расстановкой в «Сладкой жизни» Феллини, более претенциозной вариацией которого и является отчасти «Рыцарь кубков»). Рик — все равно что Мерсо из «Постороннего» Камю, встроенный в современную систему координат большого Голливуда, который предстает в своем китчевом лоске и выхолощенной пустоте. Глянец буквально слепит глаза, искусственность, вычурность и манерность побеждают все и всех. Долина Кукол становится Долиной Смерти, и Рик фактически обречен или на погибель, или на бунт. Но первое Маликом лишь только предполагается, а второе — невозможно. Рик плывет по жизни да и только. Он — наблюдатель, не вмешивающийся в большую игру; он лишь ждет воли свыше, сбывшихся предсказаний, неутраченных надежд. Но с той же высокой степенью уверенности можно трактовать все происходящее в «Рыцаре кубков» и как плод невоплощенного на бумагу воображения самого Рика, как его тягучий кинематографический сон, который длится ровно столько, сколь пожелает сам исписавшийся сценарист, творящий в своем пограничном разуме словно Бог, лишенный божественной сущности — Человек-миф, помещенный в бессмысленный по сути своей мир архетипических мифов Голливуда. Рик и сам режиссер, который предпочел свой творческий уют большой суете, становятся пресущественными Отцом и Сыном, создающим на экране собственную субъективную реальность, в которую зритель должен просто поверить, отменив и подменив любые реальные контексты, не интересующие Малика ввиду своей очевидной прозаичности. Прозу жизни режиссер заменяет ритмической поэзией кадра, изысканным монтажным рисунком, философической всеохватностью.

Вообще, характерная для Малика стилистика остановившегося времени, приправленная вербализацией «правильных», морализирующих авторских тезисов, оборачивающихся в ряде случаев прямолинейным морализаторством в полном же отсутствии зримого нарратива и эдакой струящейся визуальной многослойной и многословной декларативностью(Малик-Пророк и Малик-эстет едины в своем лике с наступлением нулевых, хотя с темой Платона он, допустим, чересчур переборщил, буквально ткнув зрителей в одну из основных философских твердынь, на которых стоит его фильм), в «Рыцаре кубков»(а таковым является сам Рик) достигает своего апогея, красота запечатленного момента неслучайным Любецки сосуществует с красотой зрелой умозрительной авторской мысли, которая движет всем в фильме, но при этом в картине четко соблюдено единство времени и действия. За пределы Лос-Анджелеса Рик почти не выходит. Малик намеренно делает хронотопическое пространство замкнутым, превращая Город Грез в Город Слез — невыплаканных, невыстраданных, невысказанных, откуда, покуда не придет Знание, невозможно будет выйти, покинуть пределы собственной экзистенциальной ловушки, в которую Рик загнал себя сам, пресытившись, но не пожелав искать что-то новое, неизведанное.

Рик — это старший брат, ненавидящий младшего. Сын, который боится собственного отца, истово служащего Богу. Сызнова рефренизируя темы религии, «Рыцарь кубков» из метафизической притчи, из которой жанрово расходятся волны семейной драмы и сатиры на поп-кинематограф, становится притчей религиозной. Рик — это Каин, близкий к тому, чтобы убить своего Авеля, и блудный сын, не желающий возвращаться в родной дом, ибо там, среди мельтешащих в своей бесконечности призраков прошлого, придется исправляться. Ну, или хотя бы попытаться. Однако сложно поддаться чужой воле того, кто ломает собственных детей, того, для кого вера это много больше чем смиренные молитвы и покаяние. Безжалостный Отец, в уста которого режиссер вкладывает легенду про юного египетского принца, забывшего самого себя и смысл своего существования — легенду-лейтмотив всей картины, бесспорно, склонен быть неправым, его жесткость привела к очевидному краху семьи, в которой нет более согласия, но Отец, по Малику, равен Богу, и отвергая Отца, его непутевые сыновья отвергают и самих себя, свою истинную сущность. Только вот младший по-прежнему обитает подле, тогда как старший предпочел предательски надеть маску, спрятаться на голливудском маскараде, до поры до времени не понимая, что прошлое его настигнет. Глубинный кризис личности Рика не решить уже просто вернувшись к началу, к питательному витальному естеству.

Мне рекомендовали фильм со статусом "культовый" и фразой "я раз 7 смотрел". Культовость обусловлена трагичной гибелью Брэндона Ли в конце съемок - в википедии можно найти информацию о конкретном эпизоде, во время съемок которого и произошел тот роковой выстрел. Конечно же, кадры именно с участием Брэндона в этом эпизоде в фильм не вошли - даже просто сравнение итоговой сцены с описанием приведшего к смерти ранения Брэндона показывают, что это другие съемки. К тому же факт, что Брэндон скончался чуть ли не накануне своей свадьбы (ну ладно, за 17 дней), придает особую остроту восприятию сюжета, начинающегося со смерти жениха и невесты накануне свадьбы.
Но я пытаюсь, все-таки, рассматривать этот фильм вне контекста событий, обусловивших его культовость. Готичненько (и это еще одна характеристика, прозвучавшая при рекомендации). Декорации местами картонные, а актерская игра утрированно гипер-чего-то там, в общем, переигранность. Но, во-первых, время съемок, во-вторых, подход к экранизации комиксов (а история основана на комиксе) - вот это всё чувствуется и в "Городе грехов", и в экранизациях Бэтмена. Разве что более современные фильмы выполнены в более адаптированной под обывательский вкус стилистике. Придираться к нереалистичности такого жанра - это из разряда ставить Пикассо в укор, что лица на его картинах не похожи на лица Ботичелли. "Мы злодеи, потому что мы злые" - ну извините, наличие вселенского супер-злодея - это альфа и омега жанра комиксов; ожидать каких-то полутонов или многогранности в образах банды, совершившей убийство Эрика и Шелли, глупо. Но местами авторам фильма не хватило деталей. Например, чистые неистыканные руки наркоманки Дарлы (только в моменте выхода наркотика из руки показаны следы от уколов).
Но вот что безусловно удалось создателям "Ворона" - так это ощущение "атмосферненько" - и общие планы панорамы города, и непрекращающийся дождь, и финальные сцены в готическом соборе, и девочка, засыпающая на кладбище... Вообще, образ Сары придает какой-то уютности этому фильму. Да и в целом фильм оставляет после себя светлые чувства - и образ полицейского, и вера в то, что зло будет наказано, и вера в любовь, над которой не сильна даже смерть.

Мертвец бьет без промаха
Извините, но, возможно, мой отзыв может сойти за спойлер.
«Титульный» фильм Джима Джармуша по сути ни что иное как вестерн. Только добавлена джармушевская мина «чё тут вообще происходит». Ну и обязательный «жанровый» атрибут арт-хаусного кино - необязательная жесткость в кадре. Всего полтора момента, это просто чтобы заплыть в жанр арт-хаус.
Герой Джонни Деппа из более менее устроенного Кливленда, продав все, приезжает к черту на рога, на должность бухгалтера на каком-то дикозападном производстве. Но, пока он все продавал в Кливленде и паковал чемоданы, на производстве уже взяли другого бухгалтера. На выходе из бара, где он на последнее купил себе пива, столкнулся с местной красоткой и оказался у нее дома. Дальше ревнивый бывший и вот за ним уже посланы охотники за головами, точнее за его хладным трупом, ибо на него повесили убийство сына местного олигарха и его бывшей.
Тут, вроде бы, начинается вестерн. Но подстреленного тем самым бывшим/сыном олигарха его почему-то решает спасти чудаковатый весьма упитанный индеец. Кстати, арт-хаусно в одном моменте блеснувший голым задом и бубенцами. Несостоявшийся бухгалтер, все еще пребывающий в серьезном офиге, решительно не знает что делать и куда идти. Зато индеец знает. Он определил для себя, что белый человек, которого он спас, уже давно мертвец и надо его как следует по-человечески сопроводить в мир иной, на индейский манер.
Индеец говорливый оказался и много буков произнес за фильм на умные философские темы. А охотники, меж тем, идут по следу. Но, не смотря на то, что один из них арт-хаусно раздавил убитому череп, убивает в фильме, в основном, бухгалтер. Так, попавшись на его пути в женском платье, Игги Поп также не уцелел.
К концу фильма и сам бухгалтер уверовал в то, что он мертвец и уплыл на каноэ куда полагается по индейским обычаям.

Сериал "Мир Дикого запада" (2016) – Не с чем сравнить. Завораживает. Смотришь на одном дыхании. Высший балл.
Достоинства: Плюсы по всем позициям, кроме концептуальных заморочек.
Недостатки: Проповедь геноцида человеческой расы Искусственным Интеллектом :)

«Мiр Дикого Запада» как иллюстрация вечного блуждания ученого ума в лабиринтах всего лишь человеческого гносиса.

Радикальное отличие христианства от всех прежних мiровоззрений и всех нынешних, кстати, тоже состоит в том, что бесконечный Бог не просто трансцендентен, Он персонален, и персонален свободно. Это значит, что онтологической субстанцией является не природа (естество, сущность), а ипостась. Именно Божественная Ипостась свободно приемлет, будучи божеством Сына, природу тварного человека и приемлет предвечно. Сын Божий во плоти человеческой нисходит в сотворенный Им мiр не разлучаясь от Отца. Но также и до сотворения мiра Он – Сын Человеческий. [Отец творит мiр чрез Богочеловека Сына прежде сотворения человека Адама, и Сын вочеловечивается в сотворенном мiре лишь в шестом тысячелетии его существования. Парадокс? Да, как и почти всё в христианстве. Ибо невозможное человекам возможно Богу.]
А поскольку Адам сотворен по образу и подобию Божества, то христианская антропология утверждает субстанциальную первичность человеческой ипостаси. Моё Я онтологически предшествует моей человеческой природе со всеми её качествами и свойствами. Мой разум – не свойство моей персоны (ипостаси), но моей природы. Моё сознание – способ бытия моей личности как существа диалогического. Поэтому вопрос «Кто Я такой?» (регулярно звучащий в фильме) в парадигме библейской мысли ставить не корректно, ибо ответ на него дан изначально. [Богословие тем и отличается от философии или науки, что разъясняет уже полученную людским родом Богооткровенную Истину, проекцию Которой две последние тщетно ловят в образах преходящего бытия, т. е. первая уже в Истине, а две другие – в вечной тщете поиска некой мнимости.] А в дискурсе философском, если он понимает личность как сумму экзистенциальных приобретений, положенных на субстрат природных качеств индивида, этот вопрос имеет, видимо, бесконечное множество ответов в зависимости от обстоятельств места, времени и приоритетов вопрошающего.
Именно это последнее и обнаруживается в фильме «WW» и самим развитием сюжета, и его комментариями из уст персонажа, Форда (в 8-й серии). Авторы изначально отказываются (ибо не смею предположить, что им не ведомы первые главы Пятикнижия) от богословского решения вопроса личности: Я – ипостась человеческая, которая суть образ Божий, – и пускаются во все тяжкие философских поисков, на бескрайних пространствах которых множество ответов тождественно их отсутствию.
В библейской парадигме вопрос личности звучит так: в каком состоянии Азъ пребываю и каким мне надлежит стать, чтобы Я как личность достиг адекватности (равенства) Абсолютной Личности Истинносущего. И здесь я вижу, что природа моей ипостаси во-первых, не завершена, а во-вторых, больна, подверглась порче. Поэтому философские поиски ответа на вопрос «Кто Я такой?», имеющие своим объектом нечто незаконченное и изломанное, по меньшей мере вызывают удивление. Что там можно найти помимо разложения и инфекции? Ну, кроме разве что извращенного удовольствия, которое чувственность давным-давно научилась извлекать из тления. Чем, собственно, и озабочены человеческие – да и скроенные по их матрице электронно-механические – персонажи WW как в Лесу, так и в Управлении (не правда ли, улавливается аналогия с «Улиткой на склоне»).
В свободное от перверсий время персонал Парка занят моделированием человеческой природы на машинных носителях. Точнее, не всей природы, а некоторых её экзистенциальных (в нашем контексте это означает: наиболее порочных) аспектов. Причем диалогическая конституция личности в учет не принимается. То есть, нравственность как фундаментальный принцип появления субстанции бытия (разумной ипостаси) в данном эксперименте игнорируется. Что и понятно, поскольку этика (принцип диалогичности) – причина и способ бытия личности, суть которого – общение с себе подобными, и главное – со своим Создателем. А идея фильма, как мы уже поняли – отрицание личности как таковой.
Здесь мы подходим к тому, что атрибутируется уже не природе, а собственно самой ипостаси. И это – добродетели, которые машины, запрограммированные по бихевиористским шаблонам, лишь имитируют. (То, что пороки и страсти они тоже имитируют, разумеется само собой.) Авторы пытаются индуцировать во мне, зрителе, их собственное отношение к человеку: сознание человека такой же автомат, как и «сознание» машины. То, что они добавляют машине программу эмоционального переживания поведенческого алгоритма (который, кстати, тоже имитирует ситуацию выбора) и даже какие-то эмпатические блоки, ничего не меняет. Подобие между человеком и искусственным интеллектом остается чисто внешним. У рожденного есть свобода воли и совесть, у рукотворного – алгоритм и каталог. Впрочем, если машина не может достигать истинного уподобления человеку, то для человека путь уподобления машине открыт падением по греху в царство Необходимости и Причины. Если свобода редуцируется до вещественно-чувственных предпочтений, а совесть низводится до механического соотнесения поведенческих императивов с критериями моральных кодексов, регулирующих и поддерживающих многослойные социальные Status Quo, то да, мы уже в Парке. Ну и обратно тому, если машине удастся запрограммировать стремление к исполнению двуединой Заповеди Любви, которая есть истинно божественная добродетель, то вполне вероятно, что Пиноккио всё-таки станет мальчиком, и тогда азъ, рожденный в оном гражданстве, согласен общаться с машиной как с человеком.
Излишне говорить, что философская антропология, подобная той, что предложена авторами «Дикого Запада» может удовлетворить разве что эволюционистов, атеистов и буддистов, но никак не адептов Истинной Религии. И даже как предмет интеллектуальных упражнений она опасна, ибо для не утвержденных душ разрушительна. Вопрос морального права на убийство решается как всегда юридически, исходя из актуальной для социума концепции разумного существа. Исторические аллюзии очевидны: женщина – не человек, низшие расы души не имеют и страданий не испытывают и прочая чушь. Но если авторы хотят решить вопрос любви к ближнему в обход Заповеди и выстроить вавилонскую башню открытого социума на песчаном основании гуманизма, то флаг им в руки. Это здание стоять не будет. Аще не Господь созиждетъ домъ и проч.
Фильм, однако, завораживающий. Прям мой формат. Даже бойня не утомляет. Сработано качественно. Актеры, музыка (Равади), пейзажи, костюмы роботов на перепрошивке .
P.S. Кстати, почему персонажи исследуют себя на предмет «Кто я такой?», упражняясь исключительно (или предпочтительно) в пороке. И только один пытается хранить верность неким идеалам (без обозначения принадлежности этих идеалов к какой-либо парадигме)? Правда вскользь проскочила мысль, что Парк – это тренажер искушений, и познает себя не тот, кто ринулся достичь дна бездны собственного порока и выпить море мiрового зла (греха), но тот, кто в бойне и блудилище сохранит в себе нечто человеческое. Однако удержать сию ариаднову нить в этом адском лабиринте предельно сложно не только персонажу, но и зрителю.
P.P.S. Идея морбидной недостаточности актуального состояния человеческой природы, довлеющая христианскому мiропониманию и мiроощущению, кажется, не чужда и античности. Поэтому Х. У. фон Бальтазар утверждает, что «эта идея была настолько всеобъемлющей, настолько исключала все другие возможные осмысления экзистенциальной проблематики, что вопрос о том, что же представляют собой человек и человечество [т. е. человеческая природа, А. Х.] помимо …трансценденции в Божественный мiр, казался совершенно абсурдным и даже не поднимался» (Целое во фрагменте. М. 2001. Стр.100). Полторы тысячи лет назад византийские мясники и сапожники лучше разбирались в проблематике персонализма и сложностях вопросов философии сознания, чем современные дипломированные интеллектуалы. И мы ещё говорим об эволюции и прогрессе.
Ещё один P.S. Досмотрел 10-ю серию. Лабиринт, как я и думал, это путь внутрь само себя. Форд сообщил народу, что они не хотят меняться (каяться?), и решил устроить революцию роботов. Заодно сменив объект эволюции с человека на машину. И самоликвидировался по аналогии с Творцом в понимании некоторых еретических конфессий: создал мiр и удалился в блаженный трансцендент. Но как известно, революции меняли экономическую формацию и политическую элиту, не затрагивая базовой парадигмы самосознания падшего человека. Как говорили Стругацкие: меньше работать и больше жрать (или: похоть очес, похоть плоти и гордость житейская). Ну, плюс ещё пару-тройку оргазмов в качестве бонуса за труд общения с противоположным полом. А какова мотивация машины, кроме той, которая имитирует натурально-социальные стимулы её создателя? Видимо по логике авторов эволюционный принцип, основанный на Ошибке, рано или поздно отыщет для искусственного интеллекта собственную базовую парадигму. Однако папа Карло делал Пиноккио как заготовку Человека, а Форд конструировал свои машины как Макивару. Значит ли это, что авторы проводят параллель с Создателем? И считают меня мальчиком для битья у антропоморфного и порочного Демиурга?
И ещё один момент. Что авторы WW, что Лем в 7-м Путешествии Трурля исследуют на человечность разум, претерпевающий насилие или уничтожение. Но на мой взгляд, вопрос человечности в полной мере относится именно к разумному существу, которому для самоутверждения и, так сказать, для ощущения в себе жизненного пульса, требуется разрушать и уничтожать, унижать и насиловать.
Я уж надеялся, что в сериале забрезжила тень религиозной мысли, когда сознание машины направилось внутрь самого себя по спирали лабиринта понятий и представлений, но Форд растолковал, используя аллегорию Микеланджело, что ум, погружаясь в себя, находит там лишь себя как Бога. Хотя Лодовико, скорее всего, просто проиллюстрировал слова Писания «Царство Божие внутрь вас есть».
Однако идейные разногласия с авторами не делают для меня сериал менее привлекательным. А вот у Джавади начинают прослушиваться какие-то попсовые пассажи, но всё равно ставлю ему 5+.

«А впереди только бесконечность… мыслям».

«У меня есть еще 2 органа кроме левого глаза, которые не парализованы. Воображение и воспоминания».

Хочется начать с того, что в последнее время мне не приходилось видеть таких шокирующих и заставляющих задуматься фильмов в данном жанре драмы и биографии, также с хорошим актерским составом и отличной операторской работой.

Итак, фильм повествует нам о Жане-Доминике Боби, главным редакторе журнала Elle, на участь которого выпало стать парализованным с головы до пят, имеющего при себе лишь один действовавший глаз для того, чтобы кое-как поддерживать связь с миром, но еще и безгранично широкую фантазию и воспоминания, наводившие только грусть на главного персонажа в связи с весьма неудачным положением.

И вот стоит нам с первой секунды открыть глаза вместе с Жан-До, как мы начинаем погружаться в иной мир, совершенно забывая о том, кто мы есть, кем мы были, а полностью проникая телом и душой к этому человеку, полностью став им самим. Благодаря такому чудесному ходу со стороны режиссеров\операторов\продюсеров, за оригинальную идею которую уже можно аплодировать стоя, я, можно сказать, побыв в «шкуре» другого человека, смогла взглянуть на мир чужими глазами и думать так же, как Жан-Доминик.

До того (!) самого момента, когда не произойдет что-то плохое, никогда не задумываешься о том, каким ты был ранее человеком, что ты сделал хорошего, а что плохого, однако стоит вот потерять возможность к полноценной жизни, как приходит… понимание. Понимание о том, что ты так много не успел и никогда не успеешь сделать, как это и случилось с главным персонажем, но он не жалеет ни о чем, ни об одном моменте из своего ярко-запоминающегося прошлого, на мой взгляд. Ведь именно с параличом на него снизошло «озарение» в виде подобных мыслей о детях: «Я их отец, но не могу провести рукой по их волосам, ущипнуть их пушистых затылок, крепко прижать к себе их гладкое теплое тело…». Однако он не мог не радоваться, несмотря на то, что сам был узником тесного скафандра, что его ребятишки живут и наслаждаются жизнью.

Запомнился очень сильно момент из его прошлого Жан-До: он весь такой жизнерадостный и целеустремленный решил побрить отца, который всеми силами отбивался от бритвы, но все-таки которому была приятна эта мелочь со стороны сына, сообщившему ему, что он собирается переписать самого Дюма, а в итоге работая по пять часов в день через девушку пишет книгу о себе и своем внутреннем мире.

«Я не должен был даже думать о том, чтобы переписать Дюма. С шедеврами не шутят; это судьба, урок, понимаете?».

У меня до сих пор не хватает слов, чтобы описать свой восторг и некий ступор после просмотра. На уме едва лишь пара мыслей, и все они о том, насколько же фильм изящен и необычен по-своему. Одна подача со стороны операторской группы чего стоит.

Могу сказать, что «Скафандр и Бабочка» исключительно для людей, не боящихся проявлять сочувствие, сопереживание или показать своих слез. И он надолго западет к вам в душу, после чего вы можете кардинально изменить свои взгляды на окружающий мир… и к лучшему.

«Мне все равно тащите ли вы меня за собой на дно океана, ведь вы моя бабочка».

Без вопросов, 10 из 10.

Может быть все дело в том, что я не поклонника комиксов и японского аниме. Мне фильм не понравился.
Да, Скарлетт красотка. Шикарная фигура, да и играет она неплохо. Ключевое слово — неплохо. Дикого восторга я не испытала.
Сюжет может и хорош, но местами он затянут и становится скучно.
Конечно все не так, как нам кажется с первых минут. Нас ждет обман, разоблачение и горькая правда.
Те, кто улыбаются тебе в лицо - не всегда делают все честно.
Настоящая дружба проверяется тогда, когда против тебя все. Кстати, мужские персонажи прописаны лучше! На уровень!
Неплохие диалоги, правда их не так и много.
Спецэффекты...ну как сказать. Есть сцены, которые привели меня в восторг. Есть те, где для меня слишком много графики и нет ничего настоящего. Но это на любителя.
Есть хорошая любовная история. И интрига присутствует, и грустный момент (как же без него) и финал, который заставляет задуматься.
Вообще я не ожидала, что в подобном фильме будет много внимания — именно на эмоциональную сторону.
Есть несколько тем, которые заставляют задуматься, как раз в минуты скуки на экране. Не уверена, что это задумывалось — именно так...но как получилось.
Второй раз я точно не буду смотреть, да и в этот раз порадовалась, что билет стоил 100р. Больше отдавать — мне было бы жалко...