Отзыв rhanigusto о фильме «Грозовой перевал»

…и я стану Смертью, разрушителем миров…

…неестественно дружелюбный и подозрительно неунывающий начальник весьма аскетичного и даже гротескного имения семьи Эрншо в негостеприимном и промозглом графстве Йоркшир возвращается с послеобеденной прогулки, представляя озадаченному семейству грязного, хмурого и несколько потерянного цыганчонка. Усыновлённый паренёк вырастает в крепкого и свирепого Хитклиффа (…Рэйф Файнс…), снабжённого потусторонней решимостью и демоническим взором серо-голубых глаз. Между наследницей рода Эрншо юной Кэтрин (…Жюльет Бинош…) и повзрослевшим приёмышем вспыхивает сначала подростковая страсть, а затем и настоящая взаимная любовь. После череды сложносочинённых скандалов, рыданий, признаний, интриг и довольно пресных, чего уж там, приступов рукоприкладства бесноватый Хитклифф, коротко посовещавшись с внутренним вспыльчивым норовом и со своей буйной головушкой, сбежит из поместья на долгих два года. А Кэтрин выйдет замуж за нелюбимого, но очень надёжного и респектабельного, социально значимого молодого джентльмена, практически эсквайра. Вернувшись, герой Файнса скоропостижно обнаружит все перечисленные и крайне ему неприятные нововведения, а действие дальнейшее рассказываемой истории неумолимо и срочнейшим порядком провалится в психологическую и морально-эмоциональную преисподнюю ревности, мести, порока и членовредительства для всех равно невольных и заинтересованных фигурантов…

…«Грозовой перевал» 1992-ого года выпуска и совсем уж неизвестного режиссёра — некоего Питера Козмински — сотворился в одинаковой степени отталкивающим и великолепным. А Хитклифф актёра Райфа Файнза перенёс готическое в книжном оригинале действо в некое умозрительное измерение древнегреческого эпоса и античных героев «Одиссеи» и «Иллиады». Нет, не тех сладкоголосых и промелированных глянцеватых голливудских сверхлюдей из комиксов, ни в коем разе. Но свирепых и решительных троянцев, иттакийцев, спартанцев и марафонцев. Таких, каковые при необходимости сажали побеждённых в бою недругов на кол, а в пылу сражения выдавливали дёргающимся в агонии супостатам глазные яблоки. Представляя в пылающем адреналиновом жаре не визжащих и корчащихся от боли врагов, а спелые и округлые, гхм, яблоки красавицы Геспериды, да и вообще — заслуженный отдых в зеленящихся оливковыми саженцами олимпийских долинах. Хитклифф образца 92-ого с лёгкостью мог бы сменить английские лохмотья на эллинскую тунику, отрастить курчавые космы Брэда Питта из «Трои» и вести ощетинившихся копьями и щитами полуголых спартанцев Фрэнка Миллера в неравный бой супротив полчищ зловредных персов подобно легендарному древнегреческому царю Леониду…

…и вот тут зрителя, особенно — мужского пола, постигает самое главное изумление. Фактурный эллин, исключая пару-тройку коротких рукопашно-наставленческих раскадровок, оборачивается влюблённым, следующим за своим неизбывным, глубоко запрятанным и видным лишь Ей одной чувством, сквозь все ужасы ада. Он умоляет умирающую Кэтрин после смерти прислать на землю свой призрак, потому как даже и представить жизнь без неё себе попросту не в состоянии. Хитклифф, находясь в исступлённом бесконечными годами посмертной разлуки отчаянии, раскапывает могилу возлюбленной, ломает крышку гроба и изрекает душераздирающее: «…мне необходимо было увидеть Её лицо. Она ничуть не изменилась…». Суеверный ужас окружающих, наблюдающий за подобной пронзительной и демонической страстью, ему не понятен и чужд, ведь Кэтрин для него — Одна, навсегда и навечно живая, милая, желанная и прекрасная. После погребения любимой он словно живёт наоборот, не умирая, но двигаясь навстречу самому Времени. Исполняя сознательный акт ещё одного своего появления на свет. Собирая всю волю и все силы для финального метафизического ритуала не просто единения с мёртвой возлюбленной, но некоего перерождения. Именно поэтому, надо полагать, встреча умирающего Хитклиффа происходит в ленте не с половозрелой Жюльет Бинош, а с молоденькой и невинной девочкой, сыгравшей Кэтрин-подростка…

…«Грозовой перевал» Козмински, если тавтологически повторяться в определениях, получился странным и запоминающимся кинматографическим действом. Это экранная визуализированная и словно высеченная масляными красками по шероховатому камню графства Йоркшир поэма о загадочной, испепеляющей и прекрасной любви. О чувстве, с которым Хитклифф и Кэтрин не способны были доподлинно совладать. И это взаимное чувственное пламя, как извергающийся земными недрами раскалённый вулканический пожар и ледяное крошево ревущей иссиня-снежной лавины, разрушило их, оттолкнуло друг от друга, соединило вновь, убило и сделало свободными от бытия, жизни и смерти. Оставив лишь взаимную и бесконечную любовь. История эта неизбывно красивая и кошмарно трагичная. Именно такая, тем не менее, которую лично для себя жаждала бы испытать, наверное, каждая, хоть раз в жизни по-настоящему любившая женщина. Да и многие мужчины, в тайне естественно, не на показ, очень были бы не прочь дотла сгореть именно от подобного вихря чувств…