Отзывы на фильмы Дмитрия Полонского без оценки

1. Господина Нолана можно похвалить за проработку материала. Не зря до премьеры появилась информация о главном источнике вдохновения братьев Ноланов во время написания сценария — «Повесть о двух городах» Диккенса. Это, пожалуй, еще и главный ответ на вопрос «Что Мистер Нолан берет из поговорки „Великие умы обсуждают идеи, средние — события, сирые — людей“». Здесь именно идеи важны, и в этом смысле Нолан очень схож с Джеймсом Кэмероном — оба создают архетипичную структуру, копать которую можно сколь угодно много — все зависит только от собственного культурного уровня.

2. C идеями как раз здесь всё хорошо. В последние несколько лет стало появляться очень много дискуссий, касающихся цивилизации. Например, о том, что сама идея Города сейчас рассыпается, города строили неправильно, и общество в обеспечении своей жизнедеятельности заходит в тупик. Например, о самой структуре человека, над которой даже в XXI веке довлеют первобытные инстинкты, пирамида Маслоу, и иже с ними. Например, о соотношении понятий «Добро» и «Зло» в условиях культурного общества, со всеми этими толерантностями, политкорректностями и прочей мурой. Нолан постарался всё это вместить внутрь рассказываемой истории. Не сильно хорошо в итоге получилось, слишком упрощенно, очевидно, ничего нового, но многим это хотя бы голову позволит включить на некоторое время, что ценно.

3. В то же время главный акцент в фильме всё-таки стоит на Брюсе Уэйне. Не Бэтмене, но человеке. Ход Нолана, начавшийся в «Темном рыцаре» достаточно смелый, именно это приписывается режиссеру — его новаторский подход. Только предстоит оценить его влияние на будущее комиксинемасферы посфактум завершения трилогии — здесь идёт полная деконструкция образа супергероя в сторону объяснимого научного реализма. Есть человек, со своим внутренним миром, своими идеалами, принципами, проблемами. В «Бэтмене: Начало» это был путь становления маски, притворяющейся человеком. В «Темном Рыцаре» — всемогущий, не дающий шанса на собственное поражение Бэтмен, от которого все абсолютно обоснованно писали кипятком — все эти полеты на «чёрном… ТАНКе» по крышам, истинные бэт-штучки и возможности практически без границ. В «Возрождении» это уставший парень, не Сова из «Хранителей», но и совсем уже не Роршах, не герой из серии про старого Бэтмена за авторством Марка Миллара, но и не та картинка, которую приятно видеть. Деконструкция. Просто живой человек, которому вроде бы и не безразлично окружающее, но уже просто надоело жить. Бэтмен, потерявший своего личного Джокера.

4. Именно за внутренним миром Уэйна интересно следить. Нолан здесь применяет приём из своего фильма «Начало», где в зависимости от уровня погружения время идёт то на минуты, то на дни, а то и на месяцы. Бэтмен и Брюс Уэйн вместе попадают в собственное лимбо, вырваться из которого труднее, чем герою Ди Каприо — у того был тотем, а у Брюса Уэйна весь город становится его тотемом. Как и Бэтмен — тотемом для города. Помнить всё очень сложно, и герою проходится проходить круги собственного ада, чтобы вернуть украденную реальность.

5. Об антагонисте говорить сложно, потому что Бэйн вышел персонажем противоречивым. Если судить по мнениям многочисленных зрителей/рецензентов фильма, многим Бэйн кажется воплощением зла, безумцем, маньяком. Мнение это как минимум надуманное. С Джокером Бэйна даже не сравнить — в «Темном Рыцаре» Джокер переиграл весь город, оставшись главным злодеем трилогии, персонажем, который в том фильме являлся темной стороной души Бэтмена (Харви Дент — светлой) и выражал в своем лице всю бессмысленность существования людей вообще. Бэйн же — это даже не конкретное лицо. Это явление. Это нежеланная, но осознаваемая неизбежность упадка. Это страх перемен, вырывания из собственного псевдоцивилизованного уютного мирка. Это неизбежность расплаты за собственные ошибки, двуногая умственно полноценная карма в маске. Это прошлое, которое может оказаться не тем, что ты себе привык представлять. Если Джокер и Харви боролись за душу Бэтмена, то Бэйн — это изощренный мотив существования отошедшего от дел человека, которому горько существовать никому не нужным, медленно умирая в одиночестве.

6. Если говорить не об идеях, а об актерах, придираться особенно не к кому. Лучшая роль второго плана в фильме, по моему скромному мнению, досталась Киллиану Мерфи — это единственный источник юмора во всей картине. За нравственными страданиями в исполнении Кристиана Бэйла наблюдать получилось с долей скепсиса — после получения им «Оскара» по другому смотришь на вещи, игра Бэйла в «Машинисте» и «Спасительном рассвете», конечно, позабористей будет. Роль второй скрипки досталась Джозефу Гордону-Левитту, справился он с ней хорошо. Без особой какой-то искорки, надо быть честными, но он почти всегда так играет, так что уровень выдержан. И скажем так, возвращаясь к «идеям» — если брать противостояние равноценных Джокера и Харви Дента, то в «Возрождении» получается как раз закат не человека, но персонажа, когда в душе Бэтмена и Брюса Уэйна есть целая «Лига Теней» в лице Бэйна и есть простой коп, который может кому-то накинуть куртку на плечи, как когда-то сделал комиссар Гордон, и этого будет достаточно, чтобы спасти мир. Также вполне себе молодец Энн Хэтэуэй, крепкий и живой получился персонаж.

7. Если задумываться и дискутировать, получится много каких-то логических ляпов. Наверняка, через какое-то время появится специальный обзор в журнале «Мир Фантастики», посвященный сему явлению, и это будет в какой-то мере справедливо. К сценарию придираться не к чему — все вполне убедительно, и категории для премии «Оскар» у фильма явно будут. Но отдельные моменты, и в постановке схваток, и с месяцами стоящей «Bat» на крыше небоскрёба, действиями Женщины-Кошки, и действиями группы комиссара Гордона, и даже самого Бэйна применительно к перспективе захватить Бэтмена — они какие-то странные. Это не суть, и никак не интонацию фильма влиять не будет, но.

8. Зато, конечно, удался финал. Это как с сериалом LOST — смотришь шестой сезон, много несуразностей и почти все не нравится, но смотришь, а вот финал, конечно, почти всё ставит на свои места. Здесь именно так. Нолан угодил и гикам-фанатам бэтмании, и зрителям, и критикам, и адептам мира комиксов, и вообще сделал всё что смог для правильной интонации. Ни одного лишнего ингредиента, блюдо подано вовремя, горячим, все довольны.

9. После такой трилогии тема Бэтмена как героя вполне может считаться оконченной — лучше уже не сделать, а если да — то лет через 20, когда Бэтмен будет нужен людям, как ниндзя-черепашки из космоса. Нолан поставил отличную точку в развитии персонажа и человека. За что ему большое кинематографическое спасибо.

Общее мнение оказалось таким — ожидалось большее, получилось значительно меньшее. Если оценивать по 10-бальной системе, у меня выйдет -

7,5 из 10

…«Ромео и Джульетта: одна тысяча девятьсот восемьдесят первый»…

…два десятиклассника — девочка Катя Шевченко (…Татьяна Аксюта…) и мальчик Рома Лавочкин (…Никита Михайловский…) — одновременно вместе с родителями переезжают в новый столичный жилмассив. Подростки ходят в одну школу, практически сразу знакомятся, очень быстро сдруживаются и вполне закономерно очаровательно, трогательно и непередаваемо взаимно влюбляются. Подобное положение дел в выпускном классе да и вообще само по себе не может остаться незамеченным со стороны педагогического коллектива и взрослых родственников. А довольно споро вскрывшийся факт юношеских любовных отношений Катиной мамы Людмилы (…Ирина Мирошниченко…) и Роминого отца Константина (…Альберт Филозов…) с закономерным результатом добавляет чувственным перипетиям оттенок драматического трагизма. Образовавшийся вследствие этого юношеского и, как выяснится впоследствии, отнюдь не забытого чувства и усугублённый на почве ревности конфликт Лавочкина-старшего с супругой Верой (Лидия Федосеева-Шукшина) приводит Веру к лютой и злобной ненависти как по отношению к бывшей возлюбленной Константина Людмиле, так и к её дочери Кате. Последовательно сперва запрещая сыну встречаться с девочкой, после переводя его в другую школу, а в качестве кульминации принуждая Рому уехать в другой город для ухода за псевдо-больной бабушкой. Однако по законам жизни и самого жанра большой и чистой любви — все козни оказываются тщетны, разлука имеет обратную силу, взаимное чувство между влюблёнными крепнет день ото дня и воссоединение любящих сердец, естественно, неминуемо…

…романтическая кинотеатральная повесть режиссёра Ильи Фрэза «Вам и не снилось…» с аллегорическим многоточием на фонетической оконечности от первых тактов невероятно светлой и счастливой музыкальной сюиты «Последняя поэма» на стихи Рабиндраната Тагора и до самых заключительных кадров — необыкновенно ясная, прозрачная и чистая, тончайшая, исполненная на одной щемяще-радостной ноте, лучисто-просветлённая история любви. Сконструированная так, что впору удивлённо протирать глаза и недоумённо пожимать плечами глядя на более чем почтенный возраст самого автора Илью Абрамовича, разменявшего к моменту начала съёмок в первой половине 1980-ого полновесный седьмой десяток лет от роду. В «Вам и не снилось…» мэтр режиссёрского цеха Фрэз, полное впечатление, словно в первый раз восседает в необжитом и не потёртом совсем ещё кресле директора художественной ленты. Он умело и слегка шаловливо, с подростковым ребячеством и ощущением озорного проказливого фокусничества оборачивает драматичный, трагический и реалистично-жестковатый шекспировский в общем-то архисюжет в нежную и добрую поэму, где настоящая любовь способна творить поистине дивные чудеса и побеждать абсолютно всё…

…необоримый и беспощадно цензурированный факт переименования девочки-героини из Юли в одноимённом литературном первоисточнике писательницы Галины Щербаковой в кинематографическую Катю актрисы Татьяны Аксюты, конечно же, немного и совсем незначительно сбавляет общий градус взаимопроникновения с шекспировской классикой. Не существенно, само собой, но всё же несколько смещая основной акцент лирико-поэтического мироощущения ленты. Кроме того, на полях и между строк «Вам и не снилось…» невесомо присутствует ещё одно отличие не от книжного оригинала даже, но от средневекового беллетристического прародителя. Это благоумильно-скептическое подтрунивание молодых влюблённых над своими взрослыми. В разбавленных, неаддиктивных дозах, без существенного акцента внимания. И данная притворная мистификация позволяет снять социально-поверхностный слой межличностных подростковых отношений. Внезапно обнаруживая под сорванным покровом способность отроков юных со взорами горящими к чувству по-настоящему чистому и нежному, возвышающе-чарующему. К любви, быть может, до самых дальних, закрытых и потаённых уголков души…

…извечное вопрошение «а вдруг это и правда Любовь?» не имеет в ленте ровным счётом никакого значения. Ударения касательно истинного непритворства и решительной правдивости взаимных чувств расставлены одномоментно и безапелляционно с единым положительно-восклицательным, радостным «да!». А единственной интригой составляется конфликт поколений, когда родители и преподаватели давным давно, в другой жизни и параллельной реальности изменили своей любви, предали высокие, светлые и взаимные свои чувства, заковав себя в неподъёмные кандалы привычно-отвратительной рутинной и непролазной, бесконечной бытовой безнадёжности. Безуспешно стараясь сотворить предельно то же самое с прекрасным чувством, возникшим между удивительно гармоничной парой Кати и Ромы. А молоденькие влюблённые тем временем согревают друг дружке озябшие ладошки в полутёмном стылом кафетерии и потешно-серьёзно дают имена надувным крокодилам из универмага. Они весь вечер напролёт шепчут взаимные нежные глупости и абсолютно уверены — прямая и душевная любовь она именно такая, никакая иначе и сильная-сильная, навсегда-навсегда…

…невозможно безупречная, душещипательная мистическая драма…

…в начале 30-ых годов прошедшего столетия персонаж Тома Хэнкса — старший надзиратель Пол Эджкомб — возглавляет тюремный блок «Е» федерального исправительного учреждения строгого режима под названием «Холодная гора» в американском штате Луизиана. Упомянутый казематный комплекс помещений предназначен единственно для временного содержания заключённых, приговорённых к высшей мере наказания — смертной казни посредством насильственного умерщвления на электрическом стуле. В скором времени здесь появится колоссальных габаритов и ветхозаветной силищи афроамериканец Джон Коффи (…Майкл Кларк Дункан…), каковой наделён незамутнённо-чистым сознанием и доверчиво-ребячливым восприятием окружающего мира. Также он обвиняется в особо жестоком изнасиловании двух десятилетних девочек-близнецов и их последующем двойном убийстве. А ещё спустя некоторое время выяснится, что голиафообразный негр — суть взаправдашний обладатель паранормального, сверхъестественного и чудодейственного дара абсолютного целительства. С поправкой на общую, потусторонней направленности и жутковатого сокрыто-метафорического смысла, книгопечатную одноимённую задумку маэстро Стивена нашего Кинга, конечно же. По оригинальному бестселлеру которого и снята режиссёром Фрэнком Дарабонтом означенная картина двадцать лет тому назад, в покрытом уже пылью безвременья 1999-ом…

…далее следует классическая, патентованная стивенкинговщина. В блоке смертников последовательно материализуются демонический убийца и душегуб Уильям Уортон (…Сэм Рокуэлл…) по прозванию «Дикий Билли» и припадочно-хихикающий француз Эдуард Делакруа (…Майкл Джетер…), приручающий практически по человечески разумного мышонка Джинглза. Коффи, в свою очередь, наложением рук исцеляет тюремщика Эджкомба от гнойно-инфекционного воспаления мочеполовых путей и возвращает к жизни растоптанного в лепёшку мышонка. В фоне лопаются от чрезмерного напряжения электрические лампы накаливания, дрожит под ногами героев земная твердь и творится прочая трудновпитываемая и чудесато описуемая, но обычная, в принципе, для текстов штатовского Короля Ужасов глубоко психологическая и резко философская макабрическая бесовщина с двойным дном и не очевидным подтекстом. Пересказывать лишнее в этой истории — абсолютно неблагодарное, если и не совсем уж вредительское занятие. «Зелёную милю» нужно просто смотреть. Характеры и поведенческие взаимосвязи прописаны очень рельефно и чётко. Правдоподобность происходящего и степень сопереживания в ленте — чрезвычайные. Эмоциональная отдача в каждой десятиминутке хронометража здешнего трёхчасового просмотра идёт по цене пары-тройки картин рангом помельче. Лента Дарабонта бесконечно концентрирована и снабжена неимоверной плотностью событий…

…но основное всевеликое достоинство «Зелёной мили» — мощнейшая эмоциональная сентиментальность. При этом отнюдь не наигранная и не разящая бутафорской дешевизной. Чувства и эмоции здесь настоящие, жизненные и исключительно реальные. Совершенно отчётливо затрагивающие именно те, нужные для душевного отклика внутренние струны. Гармонично сочетая печальное и прекрасное, жизнь и освобождение, преступление и исцеление. Тут, как и положено настоящему шедевру, нашлось место буквально всему: унынию, тревоге, отчаянию, надежде, участию, сожалению, благоденствию, дикости и ненависти. Бесконечному добру и противостоящему ему абсолютному злу. Здесь есть безропотность, настойчивость, терпимость и бескорыстие. Ведь у каждого из нас есть воля покаянием и добродетелью, да и просто счастливой случайностью обрести для себя истинное право на самое счастливое время. Для этого нужно просто поверить и внимательно присмотреться к окружающим — среди них определённо есть те, кто не прячет своё хорошее и искреннее отношение. Не кривя при этом ни чувством, ни обманом, ни душой и ни сердцем…

…в сумме итоговых окончаний — «Зелёная миля» это далеко не лучший выбор для процедурного сокращения времени ожидания чего угодно из личного, персонального или суточного графика. Но —одна из лучших кинотеатральных историй, что вы видели в своей жизни. Это лента-метафора, картина-мысль. Это — положенная на киноплёнку Идея во плоти. Которая, если пользоваться парафразом размышлений из другого шедевра от мира высокоинтеллектуального киноискусства, неизбывно живуча и до крайности заразна. Стоит только ей завладеть сознанием и — всё, избавиться от неё, полностью сформированной и осознанно укрепившейся, почитай что и невозможно вовсе. То же происходит и с «…Милей» Фрэнка Дарабонта — незамутнённое почти ста девяносто минутное наслаждение премиальным классом современного мирового вообще и голливудского в частности кинематографа на долгое время и по истечении самого последнего знака заключительных титров останется в зрительском восприятии. В том числе и в первую очередь — и без согласительных на то мысленно-сознательных разрешений…