Chubb, Caldecot. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Готично, мрачно, жестоко, но все же фильм говорит о чем-то прекрасном - о той бесконечной любви, которая подымает даже мертвых.
Сюжет во многом не нов и не уникален, но, наверное тема мести за любимого человека и глубокая, трогающая скоробь из-за кончины любимого человека будет всегда затрагиваться. В темную ночь накануне Хеллоуина банда отморозков ворвалась в дом к Эрику Дрэйвену и его невесте. У них должна была быть завтра свадьба, но оба не дожили до того момента. Убийц, конечно же, не нашли, хотя один полицейский пытался, за что поплатился разжалованием. Год спустя Эрик восстает из могилы в такую же мрачную ночь и отправляется на поиски всех виновных в гибели его невесты.
Сюжет, как я уже говорила, не слишком цепляет. Но очень запоминается игра Брендона Ли. На него и без того приятно посмотреть, уж больно у него красивые, выразительное лицо. А в гриме его герой очень впечатляет. Кстати, уже после просмотра фильма я узнала, что во-первых, Брендон - сын Брюса Ли, а во-вторых, что роль в фильме "Ворон" стала для него последней. Трагическая случайность на съемочной площадке... Жаль, не сомневаюсь, он мог бы сыграть еще много впечатляющих ролей.

Настолько непростой фильм, что решился ознакомиться с ним только сейчас. Не все гранит жанра триллер мне были понятны, а уж политический аспект десять лет назад меня интересовал меньше всего. Сейчас уже другое восприятие такого рода картин. В таких историях нужно иметь собственное мнение, и немного абстрагироваться в момент восприятия истории. Кино на удивление понравилось. Далее поделюсь впечатление и мыслями по этому поводу.

Повествовательный критерий (сюжет и сценарий). Что будет, если военнослужащий американской армии примет ислам и заложит три ядерных заряда в крупнейших городах Америки? Как заставить его выдать места закладки до подрыва? Что делать, если террорист готов ко всему, что с ним могут сделать по закону? Перед нами очередной эксперимент по соблюдению демократических прав бывшего американского гражданина, ставшего террористом. Главная цель фильма - местонахождение бомб. Ограничений в средствах никаких. Сценаристы показывают цену американской демократии в вопросах, когда нужно презреть этику и мораль во имя выживания народа. Страдания одного против жизни миллионов. Выбор очевиден, но он чертовски трудноосознаваемый. По идее мне всё нравится, не могу сказать ничего плохого.

Визуальный критерий или как снято. В основе динамики лежит нагнетание саспенса посредством музыкального ряда и правильно выбранных ракурсов. Композитор провёл отличную работу по генерации настроения в кадре и поддерживает в тонусе зрительское внимание не только посредством техники, но и спорностью некоторых поступков одного из персонажей. Режиссеру Грегору Джордану отлично удалось показать напряжение, которое нарастает среди людей, решающих данную проблему, их отчаяние, когда они понимают, что толком ничего не могут сделать, и то, как некоторые из них готовы перейти совершенно немыслимые границы, - собственно, именно поэтому фильм так и называется. С точки зрения «картинки» фильм меня полностью устроил.

Актёрская игра. Лучший перфоманс здесь конечно же у Сэмюэля Л. Джексона. Он сыграл просто блестяще. Сначала - уверенный в себе человек, умеющий крайне непривлекательными путями добиваться ответов на поставленные спецслужбами вопросы. Собственно, поэтому спецслужбы его держат при себе и тщательно охраняют - им нужен человек, способный разгребать подобное дерьмо. Далее Генри постепенно все-таки приходится прийти в отчаяние, потому что он натыкается на совершенно нестандартный случай - а именно на Янгера, который является убежденным фанатиком: он знает, что скоро умрет, и он готов к тому, что с ним выделывает Генри. И вот тут Генри понимает, что чего-то добиться от Янгера можно только в том случае, если он совершит нечто совершенно немыслимое. Такое, что даже Янгера это проберет. Кроме того, до Генри только постепенно доходит, что это за человек и что тут больше не спецслужбы играют с Янгером в кошки-мышки, а Янгер водит их за нос. А времени нет. И вся надежда у спецслужб сейчас на Генри, потому что никто кроме него добиться правды не сможет.

Майкл Шин неузнаваем. Симпатичный парень субтильного телосложения, подвергающийся ужасным пыткам, при этом смеющийся над своими мучителями. Невероятная стойкость духа и фанатичная убежденность в своей правоте позволяют Янгеру пройти через кошмарные измывательства - и когда смотришь на Шина, понимаешь, что такому человеку это под силу. Впрочем, мне Шин во всех ролях очень нравится, и я рад, что он с таким блеском справляется с настолько трудной задачей. Одно дело - сыграть эффектного Кастора в фильме "Трон: наследие", где Шин как раз был практически единственным именно персонажем среди замороженных актеров-актрис и спецэффектов. Но совершенно другое - реально показать подобную стойкость духа в субтильном теле человека, подвергаемого страшным пыткам.

Кэрри-Энн Мосс в картине присутствует больше как вспомогательный персонаж: ситуация видится как бы ее глазами, но главная задача Хелен Броди - поначалу ужасаться тому, что вытворяет Генри, и всячески протестовать против его методов, а потом постепенно прийти к выводу, что от террористов ничего не добиться, если не играть на их поле. Или чистоплюйство, или десятки тысяч погибших людей. Впрочем, определенные границы она все равно не переступит, и вот тут остается ответить на вопрос - правильно это или нет? Мартин Донован здесь сыграл начальника персонажа Кэрри-Энн Мосс - заместителя директора ФБР Джека Саундерса. Заместитель у Донована получился такой трясущийся слизняк, боящийся всего и вся, что если в ФБР на самом деле такие заместители и есть, то эту контору нужно срочно распускать, вот что я вам скажу. Хелен Броди получилась на порядок более мощная и цельная по сравнению со своим начальством.

Вердиктируя. Неторопливое кино, которое цепляет тем как распределены роли между допрашивающими - два подхода, которые одинаково результативны. Смазывает впечатления  только концовка по голливудским стандартам, а в целом неожиданно цепляющий триллер, советую к знакомству ценителям жанра. От меня девять баллов. Всем здоровья, добра и хорошего кино!

Главный вопрос, вынесенный в авангард фильма «Немыслимое» 2009 года режиссёра Грегора Джордана — приемлемо ли применять неприемлемые методы во имя благих целей, во имя государства и спасения миллионов жизней? — уже давно не является риторическим или требующим философского ответа просто потому, что все так или значимые на политической, а не географической, карте мира государства с сугубо гегемонической национальной диалектикой давно внятно сказали своё «Да!» всеобщему применению пыток в частности и политике террора в целом во имя сохранения государства как такового, дабы не происходило сползание в хаос, смуту и прочие прелести тотального разгосударствления и морального разжижения и разложения. Так уж выходит испокон веков, что цель оправдывает средства; гуманизм умер ещё во времена Римской империи. Однако Грегор Джордан, создавший в «Немыслимом» редкостный сплав сугубо жанрового и провокативно политического кино, torture porn и психологической драмы, вносит в эту мысль о победе большего зла чуть меньшим нотки сомнения, которые на выходе превращают этот фильм в несколько размытое авторское высказывание о праве вообще на применении силы в тех или иных ситуациях.

В картине зеркалят друг друга противоположностями жизненных философий лишь два персонажа: Эйч и Броуди. Две правды, две стороны одной медали. Эйч — это тотальное олицетворение права на все что только можно и нельзя; этот персонаж, немаловажная часть Системы, в сущности своей нигилистичен, для него насилие не столько оправданный метод борьбы с терроризмом, сколь фетиш, наслаждение. На нем лежит четкая чёрная тень дегуманизации, деградации, ибо ему нравится чужая боль, которой он упивается до пьяну как вампир. Но именно такой герой и становится метафорой современной Америки, его маленькое, уютное насилие не менее страшно, чем то большое, что учиняют такие сверхдержавы. И рано или поздно, но мелкий бес Эйча стал бы большим, он сам превратился бы в массового убийцу тех, кого ему положено защищать. Это объективный путь любого палача (суицид происходит реже, чем хотелось бы). Но не меньшим орудием террора является Броуди, чья либеральная мягкотелость разрушительна и ведёт к не меньшему кошмару, чем вседозволенность Эйча. Её неспособность мыслить большими государственными категориями оказывается обоюдоострой, ибо рано или поздно террор обернётся против неё. Непротивление насилию, вообще вся философия ненасилия вынужденно утопает в нашей новой чудесной (ир)реальности, где слабым уготована самая худшая раздача. Слабость никогда и никого не спасла, только погубила, жалость к тем, кто преступил определенные общечеловеческие нормы просто ошибочна. Это блажь, отсутствие стержня внутри.

Но в то же время в картине ощутимо рефлексирует чувство всеобщего сомнения, ибо и террорист Янгер то тоже прав в своём бунте против Системы, которая порой бывает слепой и бесчувственной сукой, ибо что для государства один человек. Бунт Янгера прост и понятен в своей очевидности, это маленький человек, которого не замечали, не видели, не знали, обрекли на полное отсутствие своего мнения, ведь даже в демократическом обществе слово даётся далеко не каждому, а в «Немыслимом» показывается общество, где демократией и не пахнет. Есть лишь её лицемерная маска. Как и нет презумпции невиновности; твоя вина лишь в том, что ты попался. В чем-то это почти гоголевский бунт, но достигший масштабов апокалиптических. Примечательно, что в картине Грегора Джордана нет даже на уровне периферии стержневого для подобных жанровых творений цивилизационного конфликта между Востоком и Западом, ибо объект немыслимых пыток все же свой, хоть и интегрировавшийся своевольно на сторону ислама; это главное проявление того социального бунта Стивена Янгера, но при этом и чёткое предостережение о возможной инфильтрации внутрь террористических группировок людей с дотоле западническим мышлением (и это уже сбывается, учитывая опыты Аль-Каиды и ИГИЛ, в рядах которых есть не только мусульмане-арабы по крови). Финал же фильма и вовсе превращает «Немыслимое» в греческую трагедию, где автор с чувством, с толком, с расстановкой, не жалея красок вбивает осиновые колы вообще в основу любой государственности, ибо террор все больше становится главенствующим, это путь в никуда из ниоткуда. Путь в ад, устланный благими намерениями, суть которых все равно сводится к нему же. И нет уже ничего немыслимого, все разрешено и всем разрешено. Левиафан пробудился и он уже никогда не заснет.