Отзывы на фильмы Михаила Ефремова — стр. 4

…девиантно-ностальгическая пост-советская притча-фантазия…

…где-то в аккуратной середине хронологического среза нулевых годов нынешнего столетия вниманию глубокоуважаемой публики представляется Олег Зимин (…Александр Лазарев-младший…). Именитый телеведущий, заматерелый шоумен, автор и идейный вдохновитель популярнейшей передачи разговорно-скандального жанра с говорящим поименованием «Замочная скважина», ловелас поневоле и без трёх дней банкрот. Товарищ Зимин, на момент начала описываемого действа, плотно вошёл в долговые отношения с главным продюсером и единоличным спонсором того самого упомянутого «…самого скандального, но самого честного телешоу…» — крупным криминально-уголовным авторитетом. По разбойничьим понятиям, да и согласно здравым кредитно-финансовым уложениям, не имеючи возможности возместить искомую сумму, персонаж Лазарева-младшего обязан задолженность некоторым образом отработать. Нужная халтурка подворачивается безотлагательно: хороший знакомый в исполнении колоритнейшего Александра Абдулова предлагает опробовать на себе и соорудить по результатам хвалебную рекламную теле-оду на другой фискальный проект бандитской братвы — приватное, закрытого типа развлекательное учреждение развлечений для предельно состоятельных соискантов «Парк Советского периода»…

…заведение, по ближайшем ознакомлении, оказывается воплощённой среди приморской флоры и фауны сюрреалистическим, абсурдистским миражом. Горячечным гибридом историко-культурного заповедника, штатовского Диснейленда и тоталитарного выставочного комплекса ВДНХ. Вполне, тем не менее, реальным как снаружи, так и изнутри. На территории парка располагается карикатурно-шаржированный, целиком состоящий из гипербол и преувеличений, скрупулёзно воссозданный локальный советский универсум. Сталинский элитный санаторий МГБ соседствует с колхозного реализма аттракционом «Целина». А «реальный первый» полёт с миниатюрного космодрома всех желающих на земную орбиту расположился совсем рядом со сборщиками коммунистического урожая под аккомпанемент одновременно «Урожайной» Дунаевского и гуляевским «Он сказал: «Поехали!». Из каждой радиоточки льются исключительно социалистические лозунги, по местному телевидению транслируются новости, читаемые всесоюзным диктором Кирилловым, а газировка с сиропом до сих пор обходится в три копейки…

…главный герой Олег Зимин здесь, если отбросить всю гротескную псевдо-советскую надстройку — классический, архетипичный, раскаявшийся во грехах верноподданный рыцарь сентиментального образа. На фоне тёплого моря, «…райского уголка развитого социализма…», оптимистичного хрущёвского архитектурного барокко, пионерских горнов и игры в «Зарницу», свершается чувственная история любви, едва только не дотягивающая до пера Бенцони, Вилар, Дюма и, конечно же, Гюго. Юная, прелестная, немного скованная, но совершенно великолепная Алёна Ивановна Волкова (…Елизавета Боярская…), прозябающая в парке процедурной медсестрой, единым взором прекрасно-изумрудных, колдовских очей воскрешает в нашем Герое веру в чувство прекрасного и в настоящую взаимную любовь. Симпатия Алёны и Олега превращается в страсть, вырастая со временем в полноценное любовное чувство. Однако зло, как водится, не дремлет. Начальник санатория — злонамеренный товарищ Роберт в исполнении Михаила Ефремова — строит козни против рыцаря и его дамы сердца. В ход идут классические пытки, побои и, как закономерный финал, шантаж сфабрикованным заявлением об изнасиловании, выбитым путём мерзейшего членовредительства из самой заламывающей в правоверном ужасе руки возлюбленной…

…Юлий Гусман в амплуа режиссёра привлёк к своему «Парку Советского периода» 2006-ого неимоверное даже по нынешним меркам количество известных актёров, и просто с полувзгляда легко узнаваемых персонажей. Здесь и Лидия Федосеева-Шукшина, и Сергей Никоненко, и Нина Усатова, и Владимир Долинский, и Владимир Этуш, и Алексей Булдаков, и даже Иосиф Кобзон. Стройная эстетика и слегка нарочитая этика любой на выбор сцены в «Парке…» понятна, чиста и легко впитываема, словно идейно-партийный лозунг. Гусман создал в пространстве своей кинопритчи не просто какой-то аморфно-усреднённый парк ностальгическо-идейных развлечений, но тщательными, нежными и настойчивыми мазками чародейской кино-акварели выпестовал запойное героико-романтическое эссе. Классический сентиментальный сюжет о бедной и уставшей девушке, спасённой обаятельным Героем от рутины и прозябания без любви, веры и надежды…

…и вот уже «Парк…» в главнейшем из смыслов вырисовался повествованием о полной победе великого чувства над серой повседневностью, невыносимой обыденностью бытия. Сражением с непониманием, отсутствием взаимности, с годами нажитыми неизбывно колючими и повседневно ранящими условностями. Это то самое счастье без конца и счастливый конец в одном волшебном, сказочном фиале. Отнюдь не завершаемое, но только-только начинающееся тем самым долгожданным и бесконечно длящимся страстным поцелуем у входа в опочивальню возлюбленных. Всех тех из них, кто на самом деле всегда и вновь минуя все преграды хочет быть равно любимыми и любящими. В тот самый миг, когда верный рыцарь, преклонив колено, клянётся своей прекрасной деве, обещая именно то, что единственно и стоит целого мира, всего без остатка сердца и истинно обретённых чувств…

…судебно-психологический непрогнозируемый триллер…

…коллегия присяжных заседателей разбирает факты, сведения, показания и улики по уголовному производству касательно обвинения восемнадцатилетнего чеченца в убийстве его приёмного родителя — капитана федеральных войск проходившего воинскую службу именно в Чечне. Присяжные вынужденны вследствие ремонта в специально для них отведённом судом помещении ютиться в спортивном зале одного из местных школьных заведений. На первых порах заседательного часа дело рассматривается казённо, равнодушно и натурально спустя рукава. Всем всё ясно, у каждого свои дела. Старшина скамьи предлагает ускорить процесс вынесения приговора путём единогласного поддержания членам присяжного жюри факта виновности собственно обвиняемого. Но в процессе голосования один из присутствующих неожиданно под всеобщее и своё собственное изумление поднимает руку за невиновность подсудимого…

…оглашение дальнейших сюжетных фабрикаций михалковских «Двенадцати» — деяние исключительной подлости по отношению к перспективным первозрителям. Ведь подавляющая часть всего сценарно-режиссёрского и фабульно-актёрского действия утрамбована в негранёной мощи монологи самих присяжных о различных своих жизненных ситуациях. Минуя ненужные словоблудия стоит перейти сразу и предельно прямо к глобальному посылу. Фактически после первого голосования уже становится предельно ясно — кинолента будет камерной, фигуративной и в некотором роде метафорической. За каждой увертюрой скрывается подтекст; любой из «двенадцати разгневанных мужчин» будет срезом современного и не очень социума. А прямиком перед демонстрацией бегущей строки «…в картине снимались…» зрителя щедро одарят неким высокоценным разумением. А как его и в каких дозах и целях употребить — теперь уже становится вашей личной проблемой…

…да, «12» — отъявленное, чистопородное режиссёрское кино. Да, присутствуют здесь и забавные вольности Никиты Сергеича. Например, «Двенадцать» предваряется и завершается миниатюрной зубоскальской мистификацией. Две цитаты подписанные в качестве автора и изрекателя неким неустановленным и скорее всего — несуществующим гражданином Б. Тосья, перефразируют и в целом повторяют многочисленные интервью самого Михалкова. В которых тот многажды говорил, что его лента не совсем о торжестве закона, но о том, что закон без милосердия действовать не должен. Да, Михалков принудительно селекционирует мизансцену в которой дюжина умудрённых жизнью и опытом из неё человек в закрытом и отрезанном от цивилизации и средств связи пространстве, старается побыстрее со всей этой социальной нагрузкой закончить. По ходу развития ситуации натыкаясь на все свои и чужие заморочки, проблемы и неприглаженные, рваные углы психики и мировосприятия. Закономерно заканчивая всё это психологическим стриптизом и срыванием покровов, растаптыванием масок и торжеством непримиримой справедливости…

…узкие и замкнутые монологовые театральные кинопьесы — неподъёмная для большинства деятелей режиссёрского цеха форма. Наибольшая проблема такого жанрового решения — подбор актёрских кадров. Сергей Маковецкий, Сергей Гармаш, Валентин Гафт, Алексей Петренко, Юрий Стоянов, Сергей Газаров, Михаил Ефремов, Алексей Горбунов, Сергей Арцибашев, Виктор Вержбицкий, Роман Мадянов и сам Никита Михалков создают действо поразительного эмоционального наполнения. Декорации — неуместны; спецэффекты — излишни. Каждый присяжный воспроизводит на холсте «Двенадцати» обозначенный для него социальный ансамбль. Извозчик-шовинист, интеллигентствующий еврей, учёный-физик, директор кладбища, хозяин телеканала, метростроевский ветеран труда, хирург-армянин, юморящий эстрадный певец, демократ-правозащитник, инженер-строитель, университетский декан и отставной офицер военной разведки — имена тут не нужны и не важны, лишь типажи и номера. Для остального же хватит вполне гениальной режиссуры, блистательной актёрской игры и разбросанного по периметру спортинвентаря. Без малого три часа экранного времени пролетают как скоротечный выпуск новостного блока. А Никита Михалков натурально руками раздвигает стены. И они, эти преграды, не в спортзале вовсе, и не в следственном изоляторе. Даже — не в зале судебных заседаний. «Двенадцать» расширяют пределы зрительского сознания. А такое, признаем честно — и редко, и лестно, и приятно, и дорогого в общем-то стоит…