Okada, Eiji. Отзывы на фильмы

Это может показаться странным, но черно-белый японский фильм 1964 года можно смело назвать непревзойденным визуальным шедевром. Скучный и невзрачный песок превращается в живое существо, которое двигается, дышит, сражается с героями и разрушает то, к чему прикасается. И, что самое интересное, песок как будто подглядывает за мужчиной и женщиной, попавшими в ловушку, он присутствует всегда и становится молчаливым свидетелем странной борьбы, разворачивающейся между ними. Несмотря на то, что жанр фильма характеризуется как "триллер", его пространство наполнено поэзией и эротизмом, и в этом несомненно большая заслуга режиссера и оператора.

Даже при том, что без чтения книги интерпретировать эту историю невероятно сложно, вполне очевидно, что рассматривать ее нужно исключительно с философско-религиозных позиций. Главный герой, вынужденный принять правила чуждой, неприемлемой для него игры, постоянно твердит: "Я человек, а не собака!" Но что тогда такое человек, и почему, изучая насекомых, он в итоге сам оказывается запертым в "банке" с песком? К чему весь этот бессмысленный и бесконечный труд с копанием песка, от которого нельзя отказаться? Все его попытки познать, привести окружающий мир к привычным для жителя Токио (крупнейшего мегаполиса) рациональным схемам оказываются тщетны. В этом мире из песка нет никакого смысла, но как показывает женщина - это не означает, что миру нужно противостоять. Путь героя состоит в поиске гармонии, в отрицании страстей и желаний, в возвращении к своим корням и дому, в созерцании и смирении, а не в деятельности и профессиональных амбициях. И он уже сам не уверен, был ли он свободен до того, как попал в песочную ловушку, и будет ли он свободен, если воспользуется своим шансом сбежать.

Раскапывать все слои этой истории можно практически бесконечно, это все равно что раскапывать песчаные дюны. Гениальный фильм по, судя по всему, гениальной книге, которую теперь нельзя обойти стороной. Самое яркое впечатление за последнее время.

1959 год для зарождавшейся Французской Новой волны был по-настоящему знаменателен двумя дебютами: Жан-Люка Годара, "На последнем дыхании" которого говорил о всякой невозможности жить, любить, творить, попутно сжигая до пепла, вытравливая щёлочью операторского хаоса привычный кинослог, даже память о нём; и Алена Рене, чья "Хиросима, моя любовь", едва ли не радикальнее видоизменяя закосневший и академичный киноязык, ту же тему невозможности жизни и любви(впрочем, герои Рене отнюдь не бунтари и не мытари собственного же бытия) поместила в прямой исторический контекст, в саму гущу реальности ядерной атаки на Хиросиму. Причём более чем очевидно, что фильм этот плод не только Французской Новой волны; поэтическая и историческая рефлексия дихотомии Рене-Дюрас оказывается в тотальной аддикции от дихотомии Синдо-Масумура.
"Двадцатичетырехчасовой роман" - таково дополнительное название этой ленты, снятой по сценарию Маргерит Дюрас, для литературного и кинематического искусства которой тема забвения /незабвения и неотрицания является главенствующей. Практически номинальный сюжет фильма облачается в меланхоличный метанарратив, напоенный горьким нектаром политики, поэтики, патетики, а множественные воспоминания героев ленты становятся и зрительскими в том числе; сюжет концентрируется в герметичных пространствах, весь киноязыковой функционал не столько техничен, сколь музыкален. В мажоре, а не в миноре. Математически отмеряя каждый кадр, Рене работает пристрастно, уделяя внимание даже мелким деталям, неброским на первый взгляд фразам - в ленте все важно, совокупность идей, мыслей и киноязыковой полифонии. Камера Мичио Такахаси и Саши Вьерни в "Хиросиме..." не объект, а субъект кинематографического пространства, третий герой, что неотступно следует за персонажами; она не наблюдатель, не созерцатель, но исповедник в этой оптимистической трагедии из тех, где пыль веков и быль времён идут сцепившись рукавами...
"Хиросима, моя любовь" - это концентрированный сгусток жизни того что есть и было, не того что могло бы быть или вовсе не было, не сна и яви, несостоявшихся реинкарнаций, роковых прокрастинаций и невоплощенных трансформаций, как "В прошлом году в Мариенбаде". Впрочем, основной лейтмотив всей дилогии, что искусно взаимодополняет и взаимообьединяет друг друга, синонимичен: обреченная, невозможная любовь, которая чересчур коротка и слишком тяжка, чтобы быть даром; это чувство, родившееся в купели невыносимой боли, существует не благодаря, а вопреки. Это не любовь-преступление, как у Маля в "Лифте на эшафот" и не любовь-искажение, как у Годара. Для героев "Хиросимы..." любовь - это искушение и изнурение, исступление и исцеление, тогда как вся жизнь потом - вечное искупление и вечное же возвращение, а смерть, пожалуй что само избавление от этих неисходящих мук, этой пытки томительными воспоминаниями на залитых ливнем солнечных лучей улицах Хиросимы. Нет, не надо забывать, надо помнить что тогда здесь случилось, потому как беспечное забытье равносильно смерти, равносильно тотальной утрате своей идентификации. Для героя Эйдзи Окада спасительное беспамятство будет значить предательство своих близких, тогда как для его возлюбленной война как напоминание о грехе, это её клеймо, печать, её проклятие.
Для режиссёра, снявшего антифашистский памфлет "Ночь и туман" память и время стали краеугольными камнями в фундаменте всего его кино-, и мифотворчества. Но при этом, в отличии от короткометражных документальных опытов Рене и некоторых его поздних работ в "Хиросиме..." мысль политическая и социальная идет скорее фоном, как необходимое метатекстуальное и концептуальное дополнение к истории внутренней борьбы прошлого с настоящим. Но при этом параллельномонтажные вставки кадров последствий Хиросимы, играющие на резчайшем и жутчайшем контрасте личного и исторического, одной любви и большого горя, нужны режиссёру дабы показать тот вселенский неизбывный ужас войны, что нельзя забывать. Если безымянные, сугубо абстрактные герои "Мариенбада" терзались неисполнимостью вспомнить то, что было не так давно, то Актриса и Архитектор (концепты человека созидающего) мучаются в экзистенциальных и имманентных конвульсиях невозможности забыть, избыть из самое себя то прошлое, что в настоящем служит им укором и приговором на вечность. Неслучайно Рене будто уравнивает героев в их тягостном существовании, ад немецкой оккупации, в которой героиня Эммануэль Рива была дамой гарнитурной, её плоть покупали и продавали, оккупировали ее так же, как землю, зарифмовывается с адом Хиросимы.
Для Рене, между тем, деяния демократической империи США в Японии и немецкой бешеной овчарки, остервенело обгладывающей кости Европы, через призму судьбы героев ленты оказываются одинаково деструктивными, отбирающими жизнь, счастье, все что делает человека не бледной тенью самого себя. Да и кажется, что нет случайности в том, что Ален Рене и Маргерит Дюрас сделали свою героиню именно актрисой, не синефильства ради, но ради возможности для нее бежать в мир химер, играть несуществующих людей, чтобы потом лишь единожды разоблачиться. Рене наделяет своих персонажей внятной предысторией, лишает их маскировочной и маркировочной сути.
Хиросима - Невер. Еще одна рифма в контексте фильма. Японский город, где произрос ядовитый ядерный гриб, город-могила и град-феникс, простивший своих палачей - и город французский, в свое время атакованный самими же союзниками, город-храм, город-ристалище, город-святилище. Невер что так созвучно Пустоте, Ничто - оттого в героях ленты столь много очевидной свободы. Ничто - это прошлое героев ленты, а бытие hoc est quod, именуемое чистым - оно и есть само их настоящее. В триединстве Прошлое-Настоящее-Будущее именно последнее режиссером непрояснено, поскольку оно еще не сотворено для героев фильма. И непостижимая память их, её острые осколки, как у Жорж Рибемона-Дессеня, "Перелетают с пальца на палец, И на кончике каждого пальца Зеленая ящерка будущего Пожирает мушек сердца".

Ты отгребаешь песок, чтобы жить, или живёшь, чтобы отгребать песок?

Очень трудно оценивать картины, которые являются признанными шедеврами, но не нашли полноценного отклика в душе. Фильм глубокий, умный, затрагивающий и философские вопросы, и психологические, и мировоззренческие. Удивительно тонко показана разница между европейским и восточным восприятием жизни. Фильм-притча о бренности мира и об истинных ценностях и гармонии с самим собой. Интересно, что финал фильма лично мной воспринимается как страшный, как поражение героя, который перестал бороться. Хотя с точки зрения всей жизни героя, он скорее нашел свое место в жизни. А с точки зрения религиозно- философских учений востока так и вовсе пришел в гармонию с собой и окружающим миром. Замечательный визуальный ряд и музыкальное сопровождение, порой даже мучительное. Отличная игра актеров.

Если говорить о том, что портит впечатление..2 часа экранного времени, на мой взгляд, это слишком много... Но главное, все же не это. Главное, что книга произвела на меня гораздо более сильное впечатление. Нет, участие в съемке фильма автора книги безусловно дало свои плоды, и это очень хорошая экранизация. Но все же книга лучше. Во-первых, песок так более мистичный, загадочный, неотвратимый, порою становится страшно читать. В фильме этого ощущения нет. Все происходящее воспринимается слишком буднично.

Во-вторых, как-то совсем по-другому воспринимается финал. Вроде бы чуть-чуть всего лишь смещены акценты, а смысл уже теряется. В книге скорее кажется, что герой смирился, обрел свободу, там где не искал, а в фильме- ощущение, будто он тоже нашел, что искал, только это жажда признания и славы. Да и сам герой в книге производит куда более приятное впечатление, чем герой фильма. Поэтому если выбирать книгу или фильм, я выбираю книгу.

Рекомендую любителям авторского кино и тем, кто любит неспешные философские творения.

После просмотра фильма у меня остается такое же двоякое впечатление как и после прочитанной книги. С одной стороны, совершенно не моя тема, да и вообще какая-то странная как кажется на первый взгляд. С другой стороны, режиссер подошел к созданию своего шедевра также мастерски как и его автор. При прочтении книги мне не хватало именно воображения, чтобы представить себе эти картины, и вот режиссер взял на себя эту непростую работу. Непростую потому, что на первый взгляд в фильме практически ничего и не происходит. А все драматические моменты, которые могли бы привлечь внимание зрителя, кончаются разочарованием главного героя. Но режиссер сумел и не дать зрителю заскучать, и поддерживал его интерес, и в то же время не забывал о крупных кадрах: песок, прилипший к мокрой коже, капли пота на теле после трудной работы. И звуки, этот постоянный шорох, шелест струящегося песка, он не прекращается ни на минуту, одно это может свести с ума.
Теперь о драматических моментах. Если я правильно помню книгу, то там был и эпизод борьбы со стихией, с особо сильным ветром, с осыпями песка. Но в фильме этого нет, только монотонная работа или попытки побега. Заключительный эпизод демонстрирует нам, что герой уже вполне прижился в окружающем его странном мире. Да, конец был мне известен заранее, но если в книге мне и хотелось именно такого завершения, видимо, постепенно грамотно подводил к нему автор, то в фильме мне хотелось взбунтоваться и мечтать о невозможном, об изменении концовки. Причем такой финал для меня - это признак слабости главного героя, его упадок духа, отказ от борьбы. Но, прочитав книгу, я понимаю, что не все так просто, что автор имел ввиду совершенно иное. Как ни странно это сознавать, но похоже он говорил именно о том, что герой отказался от суетного и чуждого мегаполиса, вернувшись к своим истокам, к своей родной природе. Там он лишь песчинка, такая же несвободная и подчиняющаяся строгим чужим правилам. Ему не на что там рассчитывать. А здесь он сможет чего-то добиться, он будет более полезен жителям этой деревни со своими познаниями, чем там, в городе.