пересмотр — последние события utrechko — стр. 3

"...и больше всего ты боишься тех, кого хотел бы любить, но тебе страшно, потому что любящий человек беззащитен"

Тяжело, когда сбиты моральные ориентиры. Особенно тяжело, если ты еще подросток и не так, чтобы хорошо разбираешься в себе самом. И тогда укол-блок-уход - все, что остается тебе для защиты от неведомого в этом мире, от боли, страдания, одиночества, равнодушия, это путь самоутверждения, нужный, чтобы элементарно поверить в себя. Зачем любовь, сострадание, если от всего этого больно?

И вот тогда получается, что черта между "эгоист, трус, жестокий" и "умный, добрый, честный и искренний" настолько истончается, что уже и не видно разницы. Тебе самому прежде всего не видно.

На счастье мальчика, попался ему человек-зеркало, учитель, сумевший показать разницу, заставить задуматься.

"Правильно, ненавидеть надо человека. Тогда и внимание не ослабнет, и чувствовать будешь"

Фильм, на мой взгляд, и в наше время нисколько не потерявший актуальности.

Поэт Михаил Матусовский рассказывал, что приступая к съемке «Дней Турбиных», Владимир Павлович (Басов) вспомнил, что в те давние времена, когда происходит действие пьесы Булгакова, в моде был романс «Белой акации гроздья душистые», мелодия которого позднее изменилась почти до неузнаваемости, приобрела маршевый характер и легла в основу известной революционной песни «Смело мы в бой пойдем». Режиссер захотел, чтобы темы этих двух песен прозвучали в картине как отзыв, эхо, отдаленное воспоминание тех лет, и поставил такую задачу передо мною и композитором Вениамином Баснером. Так появились в фильме две песни.

Фильм, поставленный Владимиром Басовым в 1976 году, удивительно бескомпромиссный (в рамках пьесы Булгакова, конечно), и как его выпустили в годы махрового застоя на экраны - для меня загадка, потому что при просмотре из настоящего в нем четко читается не упадничество белого офицерства и старой русской интеллигенции, а скорее их преданность себе, своей стране, своему слову (не у всех, не зря же там Басилашвили присутствует), ощущение конца чего-то большего и лучшего, нежели то, что идет на смену, потому что на смену идет дикость. Потеря ощущается где-то на кончике нервов.

Удивила игра Андрея Мягкова. Все же не его это роль, потому что она подразумевает наличие иного стержня, как мне кажется, нежели у Мягкова. Ему роль далась явно непросто - зажатые позы, постоянно напряженное лицо не есть признаки силы, на мой взгляд. В общем, на него было тяжело смотреть. Интеллигент у него получился, а полковник - нет.

Ёлочка с дождиком (как будто перекочевала из Иронии судьбы, только в увеличенном размере) - явный признак советского фильма. Почему у нас так любили увесить елку этим кошмарным "украшением"?

Интересно было пересмотреть, потому что сильных ощущений от фильма из юности не осталось, а потому они не накладывали никаких ожиданий.