Пьер Клеманти. Отзывы на фильмы

Северина живет добропорядочной жизнью с милейшим мужем-доктором, окруженная комфортом, деньгами и кучей времени, которое некуда девать. Ее постоянно "мучают" сны, которые являются ее тайными желаниями, о любви сразу с несколькими мужчинами, которые перед этим либо бьют ее, либо унижают. Простого секса с мужем ей не хочется. Свинья везде болото найдет, поэтому красавица после недолгих мук совести устраивается на работу в подпольный бордель под именем Дневная красавица. Ее рабочий день строго с 2 до 5, ведь ей надо быть обязательно дома в 5 вечера. Хозяйка борделя понимает, что Северине нужна жесткая рука - "тебя, милочка, надо держать в ежовых рукавицах", сама же Северина постепенно входит во вкус, бросая уборщице апартаментов - да что ты в этом понимаешь...

Рано или поздно такая двойная игра выплывет наружу, потому что двери борделя открыты для всех, в том числе и для знакомых мужа Северины. Кроме того, клиенты Дневной красавицы еще и уголовники без башни, что ускоряет трагическую развязку, к сожалению, для мужа Северины. Беднягу и так можно пожалеть, потому что он-то уверен, что его жена боится секса и старается не тревожить ее слишком часто. А тут еще эти ненормальные любовники...

Актеры все красивы и талантливы, этот фильм уже давно классика - что тут еще сказать. Катрин Денев совсем юная, нежная, с ее внешним видом никак не вяжется суть Северины, что придает фильму большую напряженность. Жан Сорель в роли мужа Северины вызывает сочувствие и жалость, он выглядит невинной жертвой, собственно, он ею и является. Пьер Клеманти - еще одна жертва, хорош в роли полубезумного бандита.
Очень качественная драма с налетом эротики. Или эротика с налетом драмы))

Жила-была хорошая такая правильная девочка Северина, в красивом богатом доме, с красивым любящим мужем т все было у нее хорошо. Девочка Северина была такой хорошей, такой хорошей, что ее никогда не наказывали, потому что было не за что. А ей, бедняжке, так хотелось именно этого: быть наказанной. Но какое наказание если не за что? Значит надо сделать что-то за что накажут. И вот так р надумала хорошая прехорошая девочка Северина стать плохой, да такой плохой, чтобы ее захотел наказать каждый. И стала) Пока жизни ее не наступил полный пердимонокль. Правда потом девочка проснулась и все вернулось на круги своя. Но надеюсь для этой девочки, что она все же нашла способ быть плохой не переставал быть хорошей

Муж сказал: все беды от безделья, ходила бы на работу не было бы времени страдать фигней (это печатный вариант сказанного). Он у меня в принципе поклонник трудотерапии как средства от многих болезней)))

Молодая Катрин Денев не впечатлила. Она красивая, но вся как кукла из холодильника: замороженная и заторможенная. В возрасте она мне нравится больше

Зы: бюджет сэкономили на туфлях: Денев почти все время ходит в уродливых лаковых чоботах на низком каблуке. Подо все! Это скандал какой-то при доходах ее мужа)))

"Сладкий фильм" Душана Макавеева является одним из тех кинематографических высказываний семидесятых годов прошлого века, появившихся, между тем, исключительно ко времени и к месту, что в одночасье бьют по всем намеченным и привеченным целям из собственных остросатирических миномётов, доведя до абсолютизма совершенно нигилистическое мировосприятие режиссёра, для которого нет ни святых, ни идолов, ни пролетариев, ни буржуев, ни капиталистов, ни коммунистов — все равны в своей очевидной мерзопакостной сущности, что выпячена югославским enfent terrible чересчур резко и физиологично. По сути нет в картине и людей как таковых; гуманизм растворен в серной кислоте тотального абсурда, а «человек разумный» превращен режиссером в нечто, не поддающееся внятной классификации по Дарвину, представляя из себя лишь эдакого гомункулуса с целым комплексом неизлечимых уже девиаций от Фрейда и Крафт-Эбинга. Хотя и не обошлось без экивоков логоцентричной эстетике Де Сада, Реве, Жана Жене и прочих певунов грязи — телесной и духовной. Но только есть ли дух среди этой удручающе-удушающей сладости, горько-кислой гадости, что некоторым сродни самой бессмысленной радости, идиотической и синкретической?!

От эпизода к эпизоду, все более страдая нивелирующей остатки разума чрезмерностью, беззастенчивой аберрантностью, насыщая первоначально скупой киноязык ленты сюрреалистическими, авангардными и тошнотворно-натуралистичными подробностями, Душан Макавеев лихо подводит жирную черту смертного приговора над всеми основными историческими вехами ХХ века, принёсшего моры, войны, революции, распады, кризисы, все то, что сделало прошлый век столетием гроз и перемен, в которых Макавеев не видит благо; его ХХ век — это век кошмарного freakshow, беспробудного сна разума, алогичного ангста, век безверия и безветрия, век-мистерия. Век — ничто. Великой пустоты и намеренно переусложненной простоты, простату которой массажирует разгоряченная дева-девственница, которую вскорости принесут в жертву как хищники Жёлтого Дьявола, так и опричники социалистической утопии, замкнутой на себе, на диком атеизме и культе марксизма-ленинизма, неизбежно тонущем в хронотопических мечтаниях о вечной всемирной революции, эволюции, инволюции, но, по Душану Макавееву, и банальной поллюции в крови, дерьме и сперме. Макавеев, впрочем, в отличии от более склонных к метафорической рефлексии Пазолини, Феллини или Каваллоне или метафизическим блужданиям и метаниям Ходоровского, действует куда как прямолинейнее, слишком в лоб. Если речь идет об американской системе ценностей, воплощенной классической American dream, то и Доллар и Капитал бесхитростно не завуалированы, карикатуризированы даже, как и характерный гипермачизм; весь западный мир в варианте рисовки от Иеронима Босха кистью Макавеева представлен в коммуне Отто Мюля, где режиссер как переизвращает Тайную вечерю, подменяя вино и святую воду говном и блевотой, так и изощренно издевается над вольномыслием и скоротраханием «детей цветов». Мир хиппи кажется бесконечным адом, где все наказаны мучительной жизнью. Но не менее безобразен и мир по ту сторону железного занавеса: Мать-Революция, она же Анна Планета, ведет себя как грязная из всех грязных шлюх, в конце бесстрастно совершая акт педикации и оргиастического фетишистского консьюмеризма. Капитализм — ничто; социализм — ничто; красота, любовь, даже секс, доведенный режиссером до брутального антиэстетизма, до животной инстинктивности — тоже ничто, как и персонажи, уравненные до состояния полной их ирреальности, а значит все неизбежно ведёт к смерти. Или к бессловесной прокрастинации, но смерть таки очевиднее: она ждёт и Мисс Канаду, пустившую себя по дантовым кругам подполья, и Мисс Революцию, что в прямом смысле убивает своих детей, возрождающихся уже как новые диктаторы. Не откажешь Макавееву и в провидении: такими же детьми века были и Милошевич, и Броз Тито, все кто был по тем многочисленным сторонам братоубийственной войны, вылившейся в конфликт западного и восточного социумов — сгубившие, убившие Югославию, утопившие в крови. Да и впоследствии этот образ плывущей из ниоткуда в никуда страны перекочевал в «Андеграунд» Кустурицы — круг замкнулся.

При этом крайне прозрачным становится то, что Макавеев, по ещё не остывшим следам французских нововолновиков (объективно рядясь почти под всех сразу), не гнушается нарочитых постмодернистских отсылок, начиная от «Броненосца „Потёмкина“ Сергея Эйзенштейна, попутно переиначивая соцреализм в неонатурализм, и завершая эксплуатационной феминностью картин Расса Майера. Помимо взятой на вооружение дихотомии по политическим вторичным половым признакам, фильм характерен своим аппликативным нарративом, благодаря которому нет полновесного ощущения наличия как таковых главных героев. При всей своей магистральности в хаотической структуре ленты, героями нашего времени, избывшего самое себя в муках тотальной социальной тошноты, оказываются не две дурочки с разных жизненных переулочков, но весь мир, обывательски скукоженный до морщин на старом теле уже новой пропаганды, порнографичной до безумия и извращенной до немыслимых пределов. Сладкий обман горькой звезды не по имени Солнце, а Полынь, что расцветает ядерным грибом неотплаченных грехов.