Отзывы на фильмы Эндрю Томаса Ханта

Молодая привлекательная девушка Зои, у которой есть всего лишь один прискорбный изьян — она нема, отправляется в компании своего незаметного бойфренда в несколько унылый и однообразный трип по дорогам и весям юга Америки. В результате определенного казуса Зои становится жертвой сексуального насилия, совершенного группой реднековского вида молодчиков, которые вдоволь над ней поиздевашись, закапывают ее в пустыне. Однако издавна дремавший в этих мутно-желтых песках дух индейцев не без помощи сурового вида шамана гойкомитичоподобной разновидности совершает внутрителесную пенетрацию в несчастную девчонку, которая начнет свой безжалостный и кровавый путь мести, не чуждаясь особо оригинальных в своём садизме методов расправ.

Начавшееся в начале и середине нулевых годов возрождение такого субжанра грайндауса как «rape & revenge» или же просто рэвендж-фильмов уже успело отметиться рядом знаковых и сверхжестоких картин, среди которых наибольшую художественную ценность и незыблемый зрительский интерес представляют лишь дилогия Квентина Тарантино о Кровавой Невесте, представляющая из себя мастерски снятую постмодернистскую оду кинобрутализму, аналогичные фильмы Айзенера и Родригеса, а также их куда как более бесталанных подражателей. Пика своей безудержной извращенной, хотя и эффектной жестокости истории насилия и мести обрели в дилогии Стивена Монро, вернувшего к жизни один из самых жестоких хорроров на эту тему под названием «День женщины«, пришедшего из семидесятнических драйв-инов. Ничего нового и экстраординарного в этом субжанре практически не осталось, и каждый новоявленный рэвендж-фильм всего лишь стремится с разной степенью успешности перещеголять друг друга по мерзопакостности визуала.

Фильм-участник престижного международного кинофестиваля ужасов в испанском Ситгесе, третья по счету полнометражная режиссерская работа американского представителя инди-кинематографа Майкла С. Ойеды, хоррор «Одичавшие» 2013 года лишь на первый взгляд представляет из себя шаблонный порнопыточный ужас из категории «глупая девочка попалась в лапы насильников, потом враз поумнела и насильников отымела в духе Де Сада». Собственно, первая половина картины представляет из себя аттракцион насилия над несчастной жертвой, хотя режиссер держится в рамках дозволенного и не выделывает садистские финты только ради них самих, потакая глубинным инстинктам упивания чужими болью и страданиями, но и отчетливо создавая отвратительные портреты антагонистов, которых и не жаль пустить в расход. В первую очередь в фильме доминируют атмосферность и реализм, тогда как желанное мясо и мистицизм становятся сюрпризом, нежданно подкарауливающем зрителя, и по сути дешифрующем стандарты пыточного ужаса в весьма своеобразный авторский хоррор с огромным потенциалом.

Этот сверхмалобюджетный и сверхнезависимый образчик кинематографа насилия чрезмерной очевидностью сюжетных поворотов не страдает, лишь начинаясь весьма стандартно, а в дальнейшем Майкл С. Ойеда эффектно пускается во все тяжкие шаманизма и мрачного мистицизма, превращая своеобычный фильм ужасов о смене ролей жертв и насильников в эдакую философскую притчу о неизбежной расплате за грехи даже через сотни лет, о кровавой вендетте не столько за жестокое насилие над немой девицей, попавшей не в то время и не в то место, сколь за уничтожение индейцев на их исконной земле, месть за попранные, но не умершие традиции, месть, садизм которой границ не знает, ибо их и нет для режиссера, который умело соединяет в картине элементы роуд-муви в духе «Аварии» и картин Роджера Кормана, рэвендж-хоррора a la обе части оплеванных могил, слэшера, пронизанного мотивами классического «Дорожного убийцы» и сверхкровавого сплэттера с кучей кишок, внутренностей, мяса и костей в лучшем стиле немецких и итальянских хоррормейкеров трэш и околоразновидности, впитав и по-своему искусно переосмыслив и переработав их изыскания на почве брутальных макабрических видений.

И, искупавшись в крови своих убийц, насладившись сладкой болью и нежной пыткой, Зои в конце концов уходит прощенной и чистой, отомщенной и живой. Демоны, очнувшиеся на фоне индейских могил, вновь заснут, но этот сон будет тревожным, странным, покрытым пеленой инфернальных картин, сон, рождающий чудовищ в теле прекрасной немой незнакомки, с которой лучше не встречаться на пути, и даже не пытаться ее склонить к камасутроподобным позициям. Она ведь отныне дикая, зверь в горячке, который истерзает твой хладный труп на пути в Ад.