Aquilina, Steve. Отзывы на фильмы

Трое молодых и симпатичных людей разной степени сексуальной распущенности и половой зрелости отправились в трип по морям-по волнам на роскошной яхте, случайно потеряли одного из друзей в пучине морской, синей и зловещей, и нечаянно набрели на пустынный островок, где их уже с распростертыми объятиями ждали совсем не аборигены-каннибалы, а неонацистская секта во главе с мясником Карлом, восставшем из клокочущих пучин лавкрафтианского ада, и его отпрыском, носящем то же имя и имеющем те же повадки массового смертоубийцы и столь же непривлекательное лицо. Любители человеческой дичи, на этом уютном островке они не одиноки в своем безумии в компании куотермассовской разновидности ученого, пришибленного на идее завоевания мира ордой собственноручно изготовленных зомби.

Спустя более чем семь лет плодотворного творчества на благо общества и немецкого кустарного андеграунда, герр Андреас Шнаас, побаловавшись вовсю нетривиальными кукольными мимишными издевательствами над всем италохоррором в «Экстремальной эпидемии» и разродившись мертворожденным «Кубком крови», оказавшемся на поверку наполненным сиею казенной краснофонтанной из смеси различных кетчупов жидкостью лишь наполовину, вернулся к своему любимому и самому культовому детищу — «Жестокому насилию» aka «Кровавое дерьмо», aka просто «Беспредел» и породил, вероятно, самую лучшую, третью по счету, часть во всей брутально жестокой и бессмысленно кровавой, как и почти все сплэттеры, франшизы, получившую на выходе название «Преисподняя зомби», также известная как «Пехота судьбы».

«Беспредел 3: Преисподняя зомби» уже не претендует на лавры бессюжетной массакры без конца и края, являя собой более стилистически сдержанный и сюжетно чрезвычайно наполненный хоррор, снятый в привычном любительском антураже, но при этом жанрово довольно далекий от стандартной кровавой бани предыдущих двух частей. В «Преисподней зомби» довольно равномерно распределены между собой элементы резвого бэмувишного боевичка, классического зомби-хоррора (плевать, что зомби местами смахивают на невыспавшихся и непротрезвевших пролетарских бюргеров; моментами фильм Шнааса и вовсе цитирует «Ад живых мертвецов» графомана и неутомимого мэтра плагиата Маттеи), хоррора о тоталитарных сектах, отчасти nazisplotation на современный лад и собственно сплэттер-зарисовки из жития-бытия двух маньяков, которым доставляет невероятное удовольствие погонять по близлежащим лесочкам очередную порцию жертв. Ни один из жанров не подавляет друг друга, в фильме нет привычного шнаасовского повествовательного хаоса, и сюжет зрим. Он развивается уверенно, не без неторопливости, но при этом достаточно интересно, радуя стремительной динамикой и особым, циничным до полного беспредела, юмором, ибо для Шнааса святого нет ничего в принципе, а к длинному списку существующих грешков он успешно добавляет и новые.

К явственным чертам сектантского тоталитаризма, которые проступают в «Пехоте судьбы» нарочито резко, рельефно и броско, отчего сложно не заметить аллюзии на Джима Джонса сотоварищи, в картине Шнааса подмешивается и тоталитаризм иного, еще более аберрантного плана. Тоталитаризм с горьким привкусом ницшеанства и неонацизма, превращая третью часть «Беспредела» в крайне своеобразный, имморальный и нигилистический опыт кино, ибо слишком уж видна идея упивания садизмом и болью жертв, слишком много заметных отсылок и прямых намеков на канувшую в Лету, но не утонувшую окончательно порочную идею Сверхчеловека, слишком много красного на коричневом, нежели красного на черном, и черного на белом. Зло размывается окончательно, смерть перестает быть трагедией, превращаясь в кровавую комедию. Кровожадные зомби невольно оказываются в нацистском аду.

В этой картине Шнаас определенно переступил грань дозволенного, при этом как режиссер сумев вырасти, отдалив «Преисподнюю зомби» хотя бы минимально, хотя бы на чуть-чуть от своеобычной кровопускательной и мясозаготовительной кустарщины. Грань, за которой начинаются привычные для режиссеры запреты на распространение, но не на творчество, свободное от рамок и приличий, но не претендующее на артхаусность. Грань, когда ирреальные кровавые ужасы, созданные ради любительского разгула и раздолья, превращаются в сублимированную реальность, не имеющую склонения. Грань, когда даже андеграунд становится просто безвкусным, не будучи безыскусным.

Жил да был маленький немецкий мальчик-одуванчик Карл Бреджер, жил да был вместе с матушкой, довольно часто угощавшей его не сладостями-пряностями, а тумаками и пинками, причем для нее совершенно не важна была степень вины в тех или иных его проступках и поступках, а потому добрым Карл вследствие этого ничуть не был. Но в один не очень прекрасный миг своей убогой невеселой жизни Карл вовсе слетел с катушек по воле явившегося из бездн Ада Демона, внешностью напоминающего старину Роба Зомби после плотной и потной рок-вечерины, прикончил матушку и стал с великим усердием орошать кровью и плотью очередных жертв все близлежащие лесополосы.
Биография одного из самых известных в узких кругах, естественно, кустарных мастеров немецкого хоррора Андреаса Шнааса не столько примечательна, сколь типична, ибо почти все режиссеры начинают свой стартап одинаково, даже если это режиссеры откровенно брутальных и мясистых ужасов. Начав свою карьеру с некрореалистических короткометражек разной степени ментальной пришибленности, в которых он со сладким упоением доморощенного садиста укокашивал собственных родственничков вплоть до седьмого колена и друзей-соратников до пятого колена, не щадя ни мать, ни отца, ни дедулю и любовницу, к концу 80-х годов, а конкретно, к 1989 году, когда уже и Берлинская стена вовсю дала анальную трещину, Шнаас уже полноценно дозрел до своего полнометражного дебюта, к тому времени окончательно сформировав более-менее свои представления о страшном и ужасающем, зловещем и кровавом кино, и выработав все первичные элементы своего художественного стиля, которому он не изменяет с мейнстримом и до сей поры. Этим дебютом стал фильм «Беспредел» или же просто «Violent Shit»(что русскоязычное, что англоязычное название как нельзя точно характеризуют все инфернальные приправы сего шедевра), заложивший основные принципы сплэттер-кинематографа как такового и не только немецкого, и породивший такие нарочито подражательские ленты, как трилогия «Кюхенвальдский лес» соотечественника Шнааса Мариуса Томсена, вышедшая в начале нулевых годов, или короткометражное «Кровавое насилие» испанца английского происхождения Вика Кэмпбелла, снятое в 2005 году. Впрочем, все вышеперечисленные ленты были уже суррогатом, продуктом вторичного брожения, тогда Шнаас завоевал свое право первой брачной садистской ночи на ниве просто кровавого и силлогичного в своем инфернальном насилии кинематографа.
Отчасти своей дерьмокровавый шнаасовский беспредел, учиняемый центральным антагонистом в последней стадии олигофрении, стал ответом буттгерайтовскому «Некромантику». И общность эта выражается даже на уровне того, что в центре нетривиального сюжета обеих картин находятся герои сугубо маргинальные, отщепенцы по своей воле, поставившие себя даже не над обществом, а вне его, ибо среди нормальных людей им просто нет места, да и вряд ли нашлось бы. Ницшеанский синтаксис идеи Сверхчеловека в фильме Шнааса обрел черты явственного, дурно пахнущего перегнившей плотью гротеска, благодаря которому даже самое безобразное действо, творящееся на экране, не кажется таким уже беспросветно безумным, хотя, начиная со второй части приключений Карла-мясника и Ко, в лентах серии отчетливо проступили черты неонацизма и прочих порочных идей, сделав картины - что первую, что и все последующие - уже объектом культа среди право-, и леворадикалов как в самой Германии, где 'Беспредел' запрещен постфактум, так и за ее пределами. И даже убийственные по своей девиантности финалы что «Некромантика», что «Беспредела» равны между собой, доводя весь нарратив до абсолютного абсурда, не говоря уже о том, что фильмы выразительно омерзительны, без наличия всякой побочной порочной эстетики, выразительно отвратительны и экстравазатны в своем шок-контенте, подаваемого зрителям эдак увлеченно, с задором.
Но есть и определенные различия между лентами: если «Некромантик» еще можно воспринимать как этакий радикальный всплеск эмоций, как некое кино протеста, пронизанное не только духом аберрантной некрофилии, поэзии смерти и загнивания, но и черным юмором, то «Беспредел» Шнааса есть уже в грязном своем виде воплощенной авторской сублимацией вероятных желаний и предпочтений, ведь в роли Карла Бреджера выступает никто иной, как сам доброжелательный Андрюша.
По своей стилистике фильм мало чем отличается от банального хоум-видео(качество соответственное) с той лишь единственной разницей, что отнюдь не в каждом таком домашнем кино беспощадные в своей жестокости диафтерические маньяки терзают детородные органы, насилуют трупы и богохульчничают, а также становятся вместилищем для себе подобных особей. Впрочем, для дойч-андераунда сие весьма типично, и фильм Шнааса, первый в целой квадрилогии, своего зрителя нашел, сумев увлечь своей шизофренической атмосферой, выходящим за все рамки непристойности кустарным трехдолларовым ультранасилием и нехитрой моралью, заключающейся в нескольких простых в своей незыблемой актуальности истинах, одна из которых гласит, что жизнь — это кровавое дерьмо, чертов violent shit без конца и края, а вторая предупреждает, что негоже ходить в одиночку по темным макабрическим лесополосам, ибо за каждым деревцем может ждать маньяк, хорошо если жаждущий только землянуть и почистить крылышки, ведь на десяток мелких серийников обязательно найдется один Эд Гейн или Чикатило, а милашка Карл в своей грязной и выцветшей ллбиновской рубашке и с тесаком в ручищах разом их всех превзошел.