Staup, Jacqueline. Отзывы на фильмы

Луи Маля можно смело отнести к так называемой элите французского кино. В свое время он был частым участником разных кинофестивалей, многие из его фильмов впоследствии стали классикой. Фильм "До свидания, дети" был удостоен Золотого льва Венецианского кинофестиваля.

По правде говоря, этот фильм не отличается ни особой эпатажностью, как некоторые из фильмов Маля (к примеру, "Прелестное дитя" и "Лакомб Люсьен", которые вызвали много толков и пересудов), ни оригинальностью. После просмотра никак нельзя сказать, что он открывает глаза на тот исторический период, либо, что зритель удивит нечто доселе невиданное, неслыханное и нечитанное им десятки раз. Все о чем шла речь в фильме давно известно.

Тема Второй мировой довольно часто затрагивается в фильмах французов. Сам Маль в 1973 году коснулся темы коллаборационизма, за что в последующем подвергся жесткой критике, а 1987 году, то ли в попытке реабилитироваться, то ли увековечить собственные воспоминания о военном времени, он снял очень личную картину, основой которой послужили события, происшедшее с режиссером в детстве.

В колледж, где учиться главный герой Жюльен Кантен, поступает новый ученик Жан Боне. Он вызывает у главного героя смешанные чувства: с одной стороны герой завидует его таланту и эрудиции, а с другой искренне симпатизирует пришельцу. Жюльен также узнает, что Жан еврей. В последствии, пережив одно приключение, они сходятся друг с другом и становятся настоящими друзьями.

Несмотря на довольно простой сюжет, фильм все-таки довольно эмоционален. Именно это в сумме с его великолепным техническим воплощением вполне заслуженно делает его достойным похвал.

Парижская ночь

Французский нуар, как и Французская Новая Волна, был явлением столь самодостаточным, самоценным и самоцветным, высшим воплощением своей полифактурной самости, предметом исключительного искусства, довлеющего и даже подавляющего, столь нарочито отмежевывающегося от своей первобытной в общем-то американскости, даже тогда, когда происходил процесс тщательного препарирования/подстраивания/прорастания англоязычного бульварного чтива во французскую почву (Шаброль, Клеман, Девиль, Жиро преуспели в этом больше всех, тогда как создавали нуар по-французски исключительно на основе франкоязычной прозы Клузо, Ромер, Трюффо), что его отчасти можно было упрекнуть в деконструктивизме, приданию этой эстетике черного-темного-томного-зловещего явственного привкуса неслучайного формализма. Игра в смерть оборачивается игрой в настроения, а самодовлеющий рок, ложащийся отпечатком на лик фатальной дамы, превращается в метания, терзания, стенания - криминальная ловушка становится экзистенциальным капканом. Здесь нет тьмы, но и света не предвидится тоже. При вроде бы точном переносе первичных для жанра деталей французский нуар неосознанно предрекал Новую Волну, творя из Антигероев культ Героя.
Луи Маль, который у баррикад детей Красного Мая никогда не стоял, хотя и определенное барское сочувствие им выказывал(в этом смысле Маль не тождественен Бертолуччи, коего его врожденный аристократизм привел на путь кинореволюционера; тогда как буржуазность из Маля так до конца вытравлена не была), в сущности не был апологетом зарождавшейся Новой Волны, хотя по иронии судьбы именно её он и предрёк в своём дебютном фильме 'Лифт на эшафот', основанном на романе писателя Ноэля Калефа. И дело тут не столько в той кинотекстуальной материи, что соткал Маль в 'Лифте на эшафот' - рыхлой, шероховатой, экспериментальной и даже в чем-то гиперреалистической - сколь в самой истории, рассказанной режиссером. Пересечение по прямой жизней двух пар: Симоны и Жюльена, Луи и Вероники. Что их объединяет, кроме явной тяги к (само)разрушению? Невысказанное стремление изменить течение своего устоявшегося, застоявшегося, окислившегося и скисшего бытия, но без особых на то усилий. Все и сразу, если за душой нет ни гроша, а самой души и нет. Из таких вот бесстыже смелых и анархиствующих Луи и Вероник взращиваются в дальнейшем Симоны и Жюльены; мелкие проступки, незначительные правонарушения обретают типологию закономерности, перерождая и вырождая индивидуума. Маль даже очерчивает конфликт поколенческий, ведь в Симоне-Жюльене зритель видит омертвевшие, но все же идеалы старого режима, идеалы родителей, тогда как у Луи с Вероникой нет ничего, кроме истовых желаний риска. Происходит столкновение меньшего и большего имморализма, непреднамеренного фатализма и неизбежного мортализма, когда как не беги от смерти, она все равно настигнет.
Примечательно ещё и то, что образы Луи и Вероники с лёгкостью зарифмовываются с жизнью Мишеля Пуаккара и Патриции из годаровского 'На последнем дыхании', даже угон автомобиля присутствует. Впрочем, постмодернистские заимствования Годара очевидны, однако у Маля завершение истории Луи и Вероники происходит намного быстрее и драматичнее, ибо режиссеру оказывается важнее выкристаллизовывающаяся мораль, заключающаяся в неизбежности наказания. Импульсивность, бунт, эмоциональность, отрицание и отторжение всего что является общественно значимым для Луи оборачивается вихрем насилия, но в отличии от Пуаккара, от жизни уставшего, Луи карается дарованной ему жизнью. Раскаяние в его случае достигается только лишь самобичеванием, ему придётся платить втридорога, заново переживая все им содеянное. Бунт прекрасен на первых порах, революция не всегда подразумевает эволюцию.
Хрусталь парижских улиц зеркалит адом, ночь ветрена и холодна, как продажная девка, а экзистенциальное томление Симоны оборачивается муками... Но не совести, а страсти. Страсти к пороку. Французский нуар дышал всегда Достоевским, как и Маль, в своей кинематографической палитре смешавший краски Карне, Ренуара. Дихотомию преступления-наказания от Ноэля Калефа Луи Маль в 'Лифте на эшафот' противопоставляет иной, чувственной, Мужскому-Женскому, которая в пределах фильма существует на наиболее явном уровне как конфликт между женщинами, которые жаждут от своих мужчин всего мира у их ног, и мужчинами, которые, растворяясь в объектах собственных страсти и порока, обрекают себя на ничтожное существование. Впрочем, и роковые женщины наказываются сполна.
Мужское-Женское в синефильском понимании отыгрывается тем, что каждый неофит Новой Волны привносил во всеобщее кинопространство слишком своё, личное, увековечивая в том числе и своих муз. Годар снимал Анну Карину, Рене - Дельфин Сейриг, а ещё были Денёв, Ардан, Бардо. И Жанна Моро, создавшая в 'Лифте на эшафот' отчужденный, но лишенный всякой загадочности, инфернальный, но не демонический портрет современницы. Маль снимает её глазами оператора Анри Дека не как возлюбленную, отрицая даже намеки на чувственность; в авторском взгляде сквозит непритаенный страх перед её недремлющей силой, перед её неправильной, но покоряющей красотой. Сама актриса, как и её героиня, для Маля становится зеркалом, в котором он видит в том числе себя. И эта высшая форма вуайеризма - наблюдать за собой, но через призму любимой женщины, снимая кино о своих персональных переживаниях, прикрывая это формой нуара. Поэзией тотального душевного мрака, прочитанной под саксофонный плач джазовых переливов Майлза Дэвиса. В этот раз парижская ночь никого не простит.

Фильм привлёк названием, и я смотрел пару фильмов с Шарлоттой Генсбур, в Антихристе она великолепна, грешным делом подумал, что фильм о ней, но фильм о её отце - французском Шансонье Серже Генсбуре. Каждый этап жизненного пути освещается подробно и раскрытие хорошее. Далее поделюсь впечатлениями и мыслями по этому поводу.

Повествование (сюжет и сценарий). Серж Генсбур широко известен всем как гениальный поэт, шансонье, киноактер, режиссер и... хулиган. В его объятиях побывал с десяток самых красивых женщин Франции 60-70-80-х гг., от Джейн Биркин до Брижитт Бардо, с каждой из которых он записал по альбому. Он играл с Катрин Денев и Жераром Депардье в одном фильме, делал неприличные предложения Уитни Хьюстон в прямом телеэфире и вырастил красавицу-дочь Шарлотту,  получившую Каннскую пальмовую ветвь за роль в «Антихристе». Долгожданная картина о величайшем французском шансонье, известном алкоголике, развратнике и скандалисте, получилась настолько необычной, что обозвать ее байопиком просто рука не поднимается. В отличие от большинства фильмов этого презренного (чего уж там) жанра, «Генсбур — жизнь героя» (именно так называется картина в оригинале) не показывает нам ни мелочности, ни подлости, ни так любимой в народе мерзости богемного существования «звезды». Нет, Генсбур, как ему и положено, надирается в барах, выступает с бунтарскими манифестами на пресс-конференциях, курит с ямайскими растаманами и валяется на проезжей части в ожидании такси. Но все, что касается бурной личной жизни певца, показано Сфаром тактичнее некуда. Объятия — откуда-то сверху. Любовницы — замотанные в простыни. Поцелуи. Утро после menage a trois. Танцы топлес. Все! Это история о человеке - живом, настоящем, как и все мы. Человеке безумно талантливом и, несмотря ни на что, верящего в свою звезду — пусть даже она и приобретает порой облик уродца с гигантским носом и огромными ушами. По этому критерию вопросов нет.

Визуальный критерий или как снято. Оператор, декораторы и специалисты по визуальным эффектам порадовали, особенно хочется отметить Рожу, кооторая периодически напоминает о себе, превращая обыкновенный байопик в нечто кафкианское, пытаясь играть на ниве массового и арт-хаусного кино, когда средством ю рассказа может стать любая мелочь, мизансцены органично вплетены в основное кадровое пространство, и эксцентрика внутреннего демона главного героя придаёт атмосфере необходимой остроты и лёгкий налёт сюра как мне кажется картине только на пользу. Это выделяет её на фоне других представителей жанра. Музыка великолепна, она мало того что отлично вписывается в атмосферу фильма, она ещё и сама по  себе мелодичная, особенно звучание гитар и пианино в единой связке меня впечатлило.

Актёрская игра. Также хорошо в фильме   подобраны актёры. Самого Сержа Генсбура играет Эрик Элмоснино, это, пожалуй, его первая серьёзная роль, хотя ему тогда было  почти пятьдесят. Летиция Каста, сыгравшая Бриджит Бардо, просто великолепна, её красота и очарование пленяют зрителя с первой до последней секунды. Дубляж на мой взгляд удался, Сержа Генсбура в расцвете лет озвучивает Сергей Шнуров, Светлана Камынина хорошо звучит. Попали в персонажей, органично звучат.

Вердиктируя. Фильм меня приятно удивил тем, что всё выдержано в идеальных пропорциях, есть драма, есть сюр, есть ощущение затянутости, но фильм в себя погружает. Кино советую к знакомству чтобы понять ваше это кино или нет. Всем здоровья, добра и хорошего кино!