Отзывы на фильмы Джессики Барден c нейтральными оценками

В не очень отдаленном будущем быть одиноким считается преступлением. За это полагается наказание, но сначала преступнику дается последняя попытка исправиться. Одиночек отправляют в некий отель, где они должны найти себе пару за 45 дней. Не получится - изволь превратиться в какое-нибудь животное, вначале можно даже выбрать в какое именно, но за плохое поведение или другие провинности эту привилегию могут отобрать и тогда уж превратить в кого-то мало симпатичного, например, свинью. Наш герой выбрал лобстера, потому что они "живут до 100 лет". Срок пребывания в отеле можно увеличить, если на охоте подстрелить кого-нибудь из Сопротивления, которые спасаются от власти в лесу (один подстреленный добавляет один день). Но можно и уменьшить каким-то прегрешением. Понятное дело, что несчастные Одиночки пытаются всячески продлить свой срок, склоняя партнершу к созданию пары с помощью обмана. Кому-то это удается, кому-то нет. Наказание при обнаружении подлога - мгновенная трансформация. Нашему герою тоже вначале удалось убедить свою партнершу в родстве душ (хотя в данном случае речь шла скорее о полном её отсутствии), но ненадолго.
Не лучше дела обстоят и у Сопротивления, но там табу противоположные - все должны существовать поодиночке, любой намек на флирт или проявление чувств мгновенно карается. Причем, наказания не менее жестокие, могут, например, губы отрезать ((
Вообще, фильм получился довольно натуралистично жестокий и психологически жесткий. Хотя там есть даже любовная линия, но как-то она меркнет на фоне общей беспросветности, а финал, который можно трактовать двояко, все только усугубил.
Единственное, что спасает от полной депрессухи - юмор. Например, пары некоторое время должны проходить испытательный срок и если у них вдруг возникнут сложности в совместной жизни, им выдадут еще и ребенка (по-видимому их предыдущие проблемы от этого должны сильно нивелироваться).

Кинолента «ЛОБСТЕР» – совместный продукт Евросодружества. Фильм – антиутопия о недалёком будущем, в которой основные реалии жизни среднестатистического европейца и тенденции развития либерально-потребительского толерантного общества доведены до абсурда.
Поскольку лидеры Евросоюза считают своим долгом проводить разные этические и политические эксперименты на своих гражданах, то упраздняя традиционные ценности, то изобретая некие небывалые гуманистические идеалы (типа однополых браков или импорта религиозных экстремистов), авторы кинокартины решили сделать приоритетным императивом общественной морали будущего всеобщее обязательное парное существование (половые предпочтения не регламентируются). Одиночки – под подозрением в нелояльности и представляют для социума опасность как нестабильные элементы. Идея вполне рациональна, ибо парная корреляция обеспечивает более надежный взаимный контроль индивида как члена общества. Всегда есть пара глаз, перманентно наблюдающая за адекватностью партнера. Одиночка нестабилен и не подконтролен. Одиночка подлежит элиминации. Однако гуманистическая идея, отрицая уничтожение живого разумного существа, одобряет его трансформацию в неразумное. Поэтому отбракованные индивиды модифицируются в животных по собственному выбору, но предпочтительно в редких или вымирающих. В таком виде рационализм готов одобрить персональную элиминацию неформатной личной твари.
Вышколенный европейский обыватель приученный доверять и без рассуждений подчиняться своим руководителям, покорно принимает к исполнению любые директивы, имеющие убедительные логические обоснования (уж если проглотили газовые камеры, то биоредукцию примут как благословение). Порог критического восприятия потребителя уже настолько понижен, что даже абсурдные с точки зрения здравомыслия установки принимаются как должные при соответствующем юридическом и политическом оформлении. В экранизации пророческого будущего мы застаем общество уже усвоившим как обычный порядок вещей узаконенное превращение человека в животное. Метафора более чем прозрачная.
В идейном смысле к фильму претензий нет. Но! Сюжетная линия – одна, притом имеющая весьма вялое развитие. Это может быть оправдано характерами персонажей и самим способом существования этого зомбированного мiрка (даже драка мужских особей выглядит так, будто её участники – дети с ДЦП). Но сохранять внимание и интерес к развитию сонного действия крайне трудно. Понятно, что режиссер любое действие утрирует до предела умышленно, но это почему-то не увеличивает степени абсурдности, а только добавляет скуки. Атмосфера механического бытия и серого уныния не пробуждает активного неприятия и желания борьбы, но попросту утомляет.
Не спасает и замечательный актерский состав. Колин Фаррелл будто посыпан пеплом и напичкан седативами. Усы и очки делают его лицо маской среднестатистического существа без выраженных отличительных признаков (чем-то напоминает главного персонажа футурологической киноленты «Она» в исполнении Хоакина Феникса – та же деперсонифицированность и апатичность). Все персонажи – это манекены, заводные куклы, действующие в рамках бихевиористического сценария. Эпизод «программирования» клиентов отеля отработкой примитивного ролевого поведения весьма показателен: власти не заморачиваются излишней сложностью и разнообразием схем, чем проще, тем лучше. Джон Си Райли и Бен Уишоу тоже выглядят весьма блёкло, и если бы их заменили парой статистов, вообще ничего бы не изменилось. Да и Рэйчел Вайс в этот увядший букет колорита не добавляет. Вполне отдаю себе отчёт, что так авторами и задумано, таковы их персонажи и атмосфера, изображающие наше (точнее ихнее, европейское) неприглядное будущее. Но мне, как зрителю, от этого ничуть не легче: с трудом вытерпев полчаса просмотра, желания узнать, чем всё кончится в себе не обнаруживаю.
Иммунитет от тотальной бессмыслицы всё же срабатывает и у главного персонажа (как инстинкт самосохранения) и у целой социальной группки, противопоставившей официальному абсурду всеобщего парного существования свой доморощенный, андеграундный, так сказать, абсурд экзистенциального одиночки. Просто так работает рациональная мысль: если есть гора, то должна быть и долина, если принудительная жизнь в парах – это плохо, то тоталитарная секта одиночек с диктаторским режимом – это благая альтернатива. Сатана навязывает разуму выбирать один из двух ведущих к гибели вариантов, а помраченный страстями и неведением разум принимает эти лукавые условия, не замечая, что сама ситуация выбора – ложна и навязана ему в насмешку над его детской наивностью.
Увы, для зрительской мысли ситуация на экране предельно ясна, так же, как и её дальнейшее развитие.
Из всего фильма самое запоминающееся – это «афоризм», прочитанный сонным голосом за кадром: «Гораздо сложнее изображать наличие чувств при их отсутствии, чем отсутствие чувств при их наличии».
И ещё один неприятный момент – это разговоры персонажей на тему секса и, соответственно, их поведение в интимные моменты их общения. Европейский рационализм, отделив церковь от государства, следующим своим, логически вытекающим из этого акта достижением, сделал отделение этических норм, как условностей средневекового мракобесия, от реальной жизни. Ну, а бихевиористы завершили подвиг просвещения народных масс, внедрив в общий оборот естественность скотского поведения. Поэтому персонажи, лишенные нравственных предрассудков ещё в лице своих далёких предков, непринужденно обсуждают детали извращенного соития и обдумывают возможности рассудочного выбора своих половых предпочтений.
Мораль в качестве модератора общественных отношений, как известно, феномен эластичный, подверженный изменениям в зависимости от конкретных исторических (идеологических и политических) условий. В спартанских школах гомосексуализм культивировался, в средневековой Англии (до 1576 г.) изнасилование ребёнка младше 12-лет (возраст согласия) считался проступком, но не преступлением (вот если старше – то да, карался как преступление), секс по согласию с девочкой 10-12 лет вообще игнорировался законом до 1885 года, когда возраст согласия подняли до 16, а любой тип анального проникновения (содомия, скотоложество) карался, начиная с 1533 года, позорным столбом или виселицей. (Маятник логики раскачивается так, что поочерёдно достигает диаметрально противоположных экстремумов. Для не имеющего твердых оснований интеллектуального рационализма – это нормально, для духовной этики, получающей критерии своих суждений из Откровенного Слова Божественной Личности – абсолютно неприемлемо.)
А вот уже во времена моей молодости (1991) я был свидетелем того, как один молодой француз с высшим образовании (участник нашей экспедиции) не таясь самоудовлетворялся, будучи воспитан в глубоком понимании естественности таких телесных отправлений. При этом мочился он всё-таки в сортире. Для рационализма такая клоунада – достижение прогресса в свободе мысли, а для меня – уподобление бессловесным скотам, потому что в детстве я видел, как цепной пес Марсик, не имевший возможности отлучиться от будки и погоняться за сучками, вел себя так же, как вышеупомянутый интеллектуал, нагло дрочил у нас на глазах свою мохнатую морковку, доводя детишек до неистового восторга. Но ведь Марсик и понятия не имел о тысячелетних этических традициях, и католического храма, в отличие от нашего француза, в глаза не видел. При чём тут Марсик? Да просто именно о нем и его бесстыдстве я вспомнил, услышав милый диалог в фильме, по ходу которого дама предлагала главному герою варианты интимных услуг с упоминанием выбора своих предыдущих пользователей. В этом месте, честно говоря, авторского отношения к данной теме я не уяснил. Надеюсь, это был сарказм.
Нынешняя толерантность открытого общества беспредельна, но при этом избирательна и склонна к жесткому нивелированию и безальтернативности. Перверсия признанная нормой становится обязательной к общему употреблению.
Финал фильма – эскапизм влюбленной пары не просто из возможных вариантов социума, но и вообще уход в царство физической тьмы – как бы говорит, что выбор всё-таки есть: нужно лишить себя зрения, ослепнуть для безысходного абсурда этого видимого бытия, и таким образом обрести свободу. Вероятно, для запад-ной мысли, исповедующей радикальный индивидуализм как абсолютную независимость каждого от всех и равенство, нивелирующее даже в ущербности, иных путей этот мiр предложить не может. Странно только, что для достижения полного совершенства они не лишили себя и половых признаков.