Анатолий Смирнов. Отзывы на фильмы

…хроники бытового постапокалипсиса…

…выросший в воспитательном учреждении для детей, лишившихся родителей или оставшихся без их попечения, двадцатисемилетний Виктор, известный так же под кличкой «Чеснок» (…Евгений Ткачук…) сожительствует с совершенно точно нелюбимой женой, скорее нелюбимым малолетним отроком и уж определённо ненавистной матерью супруги. Он тянет смену за сменой на местечковой мануфактуре, безобразничает в кабаках и мечтает ссудить денег в банке на собственное жильё. Дабы уйти самому и забрать к себе молодую любовницу. Взамен сладких грёз ему предстоит самое необычное доселе в его короткой и не очень счастливой жизни приключение. Внезапно обнаружившийся его отец Алексей, так же фигурирующий по учётам под прозвищем «Штырь» (…Алексей Серебряков…), оказывается единовременно калекой-колясочником и собственником роскошной, по меркам Чеснока, недвижимости. Дело остаётся за малым — сопроводить родителя в казённую богадельню, выправить необходимые бумаги и пользоваться уже импровизированным семейным гнездилищем на правах полного наследования. Виктор, прикинув варианты и наскоро придя к несложному решению вековечной нравственной дилеммы отцов и детей, упаковывает свеженайденного папу в четырёхколёсное автомобилеобразное ведро с гайками и болтами и отправляется в путь-дорогу...

…дальнейшее выглядит и смотрится как растянутая во времени склейка клипов кровожадно-гениального визионера Ильи Викторовича Найшуллера и срамно-очаровательного ВИА «Ленинград». Режиссёр Александр Хант в уголовном стиле Квентина, практически, Тарантино и в кислотных цветах Вонга, считай что, Карвая расчерчивает гротескную, непомерную и фантазийно преувеличенную реальность. Коль уж попойка — значит до нанесения тяжких телесных повреждений цельной группе лиц по предварительному сговору и с корыстными мотивами. Если бандитствующие жители горных регионов Закавказья — непременно за рулём беспросветно тонированной ВАЗовской «девятки» с вульгарно заниженной посадкой кузова. А уж если видная девица — то решительно и наверняка в леопардовых колготах и с наколкой единорога на правой, гхм, груди…

…пользуясь фабулой дорожного приключения, в каковую можно поместить вообще любое кинематографическое наполнение, Хант снял не социальную драму личных взаимоотношений. Как бы это не казалось на первый взгляд. В драме герои почти всегда должны остаться у некоего метафорического разбитого корыта. Здесь же Виктор Алексеевич Чеснок возвращается к началу начал любого жизненного выбора — на распутье, будто герой народно-творческих сказок и былин. Дальнейшее всё будет обусловлено единственно его личным выбором. Либо, проторённая отцом-рецидивистом классическая формула бандитского романтизма: «…украл, выпил — в тюрьму…», либо… Выбор, в принципе есть всегда. Как и право им воспользоваться. Или же не воспользоваться. Каждый, в любом случае, должен решать это для себя. В том и мораль…

…нонконформистский мюзикл, укладывающий бытовую суету в волшебный ритм…

…безвременной летний СССР-овский вечер пространных пятидесятых прошлого века. Общесоветские граждане вальсируют на грубо оструганных древесных террасках с предельно советскими гражданками. Из недр коммунистического парка культуры и отдыха, хмуро чеканя шаг, выдвигается группа быстрого социалистического реагирования с железобетонной комсоргшей Катериной (…Евгения Брик…) во главе. Незаметно и беззвучно приблизившись к заброшенной с виду и как-будто наглухо заколоченной караульной избушке подрастающие функционеры-общественники, предусмотрительно пробив пальцами дырку в стене и заглянув в образовавшееся отверстие, обнаруживают внутри саксофонные визги, барабанные соло, кислотной зелени девичьи чулки, вычурные их же, гхм, панталоны, немыслимых расцветок мужские носки, выжигающие сетчатку глаз своей колоратурой брюки и взбитые пищевым венчиком до состояния мыльной пены шевелюры на головах. В общем, в наличии весь набор характерных признаков молодёжной субкультуры так называемых «стиляг». Полноценное, одним словом, «стиляжье» логово. По таковому поводу возмездие, вне всяческих сомнений, неизбежно. И вот уже бравые комсомольцы с портняжными ножницами наперевес принимаются заламывать участников несанкционированной и контридеологической дискотеки, с видимым деструктивным удовлетворением и азартом состригая со слепяще разноцветных юношей и девушек ненавистные предметы гардероба и неслыханные в Стране Советов причесоны…

…в ходе карательной социал-коммунистической полицмейстерской операции один из будущих оперативных сотрудников, хмурый и насупленный юноша по имя-фамилии Мэлс Бирюков (…Антон Шагин…), знакомится с обворожительной и маняще-соблазнительной девушкой-стиляжницей Полиной (…Оксана Акиньшина…), саму себя прозывающей весьма очаровательно и двусмысленно «Пользой». От данной судьбоносной встречи, собственно, польза для пары проистекает вполне себе далеко идущая и ощутимая. Забросив комсомол, ночные рейды, историю партии, серой скукоты общественные собрания и сталинистскую литеру «С» из концовки своего имени, новоиспечённый, ненормально влюблённый и без памяти любящий космополит и стиляга, теперь уже просто Мэл, пускается ради своей взаимной любви и нежданно обретённой Джульетты в предельно тяжкие изо всех возможных. Густым сахарным сиропом «бриолинятся» волосы и с рук приобретается в близлежащей подворотной арке галстук-селёдочка с взрывающим сознание принтом а-ля «напалмовый пожар в камбоджийских джунглях». Разучиваются припадочно-горячечные танцевальные движения в стиле судорожного гавайско-калифорнийского свинга. И в качестве апофеозного гранд финале, следуя внутренней цитатологии самой ленты: «Баян можно, аккордеон — нет. Кларнет — правильный инструмент, а саксофон приравнивается к холодному оружию…», Мэл начинает солировать собственным голосом и американским духовым инструментом на джазово-блюзовой подпольной сцене…

…первичный слой ленты 2008-ого «Стиляги» режиссёра Валерия Тодоровского (…сына, к слову сказать, того самого тяжеловеса отечественного кинематографа Петра Ефимовича Тодоровского…) — визуально буйственный мюзикл с неистовыми плясками, фееричными, достойными французского кабаре нарядами и подростково-взрослеющей, весьма аполитичной комедийной романтикой превалирующее большинство соприкоснувшихся зрителей может неминуемо ввести в состоянии крайнего заблуждения и предельного недопонимания основной сюжетообразующей мысли данной картины. А вот немного сокрытая поначалу главная смысловая надстройка «Стиляг» это, конечно же, социально-политические сноски, щедро разбросанные и выведенные не всегда разборчивой, нарочито китчеватой и немного карикатурной шрифтовой гарнитурой на обороте этого веселящего с виду, конфетно-леденцового ретрологического монпансье. Хотя и до полновесного политизированно идеологического манифеста творению Тодоровского-младшего куда как неблизко. У «Стиляг», скорее, менторская интонация — только не смейтесь, создатели тут и так сами над собой ёрничают почём зря — легендарного ведущего культовой советской научпоповской телепередачи «В мире животных» Николая Дроздова. По существу на суд зрителя вынесена элегантно-составленная и тщательно дозированная, изысканно-кондитерская и карамельно-мармеладная взвесь из истории большой и настоящей любви и давно позабытых, милых или беззлобно поучительных повседневных Советского Союза подробностей. Здесь даже саркастическая ирония очень спокойная и незлая. А ещё тут совсем нет взбалмошных, напрягающих истерик и монотонных, нравоучительных нотаций. Да и вообще — в «Стилягах» образца 2008-ого наблюдается удовлетворённое отсутствие каких бы то ни было отрицательно-негативных, свойственных опостылевшему быту коннотаций и нарративных ударений…

…спешите видеть, лента Валерия Тодоровского неожиданный, но такой необходимый, давно ожидаемый и редчайший экземпляр кинематографического признания, да что там — истинного гимна любящей бескорыстности. Картина ли это о настоящей и самоотверженной любви? Безусловно. Рассказ ли о невыдуманных человеческих жизнях? Безусловное, восклицательное, от самого сердца и души с заглавной «Да!». Но более всего нынешние «Стиляги» о Настоящей Мечте. При том, не просто о банальном измышлённом возжелании, о материально-плотском, корыстном стремлении. Но — о самом трудном, когда она, мечта, неотвратимо и чудесно сбывается и с ней, своей Грезой и Вожделением, оказывается нужно просто жить. И вот это как раз предельно и очень, невероятно и титанически сложно. Вот только и награда от обладания такой сбывшейся Мечтой изумительно высока. Ведь нет, как бы избито это не звучало, ничего дороже на жизненном пути, нежели неподдельная откровенность, проникновенная внимательность и взаимная искренней привязанности бескорыстность. А что же до Любви, то всё перечисленное — всего лишь неотъемлемые Её частички. Никак не более, но и ни в коем разе — не менее…