Отзывы на фильмы Аманды Бауэрс

На мой взгляд, у этого фильма одна глобальная проблема – его создатели взвалили слишком тяжелый камень на свои плечи. Попытка снять нешаблонный фильм о сложных проблемах мужчины среднего возраста (да, это не комедия, это все-таки драма) – это очень сильная заявка для независимого фильма. Слишком много проблем валится на главного героя фильма. Слишком тяжело пытаться решить их все и сразу в рамках одного фильма, пусть и достаточно длинного.

Словосочетание «снежный ком» вам о чем-нибудь говорит? Здесь - аналогичная проблема. По большому счету, источников у неприятностей главного героя – всего пара. Первая – отказ от ответственности. Он стремится за мечтой в надежде, что вот-вот его возьмут в актеры и как-то забывает о том, что у него есть семья, дети, дом, что-то еще. Вторая – бескомпромиссность. Только актерская карьера! Только хардкор! Никаких совмещений и никаких подработок, никаких послаблений.

Если честно, подобное вызывает странные ощущения к герою – вроде бы и сочувствуешь ему, и уважаешь за то, что он, не смотря ни на что, идет к мечте, ненавидишь за те проблемы, которые он доставляет семье, не понимаешь, как можно быть таким человеком. И завидуешь ему, что у него есть такой тыл, в виде его жены, которая до сих пор с ним. Ну и естественно, желаешь ему всех благ – все-таки, герой-то симпатичный, пусть и неоднозначный.

С фильмом – аналогичный «снежный ком». Начав с небольшого допущения – «давайте свалим на этого паренька гору проблем», у создателей начинаются головные боли – «как нам теперь все это разруливать?». Вот и получается в конце банальность «и тут внезапно все решается само собой». Концовка здесь - самое грустное, что есть в фильме. Вроде бы тему подняли сложную, она должна была раскрыть героя со всех сторон. Но, не получилось. Уж очень быстро пришлось им закруглять сценарий – хронометраж то не резиновый. Резко рвать концы всех сюжетных линий, подводить все хоть к какому-то завершению, без оглядки на логику и ожидания зрителей.

Вот так и получилось, что сложнейший вопрос «что же делать в ситуации, когда мечта и жизнь разделяются» остается открытым. Ну не считать же ответом на этот вопрос банальщину: «ждать, пока само все наладится». А что случилось бы, если бы не возникли все эти случайности? Как бы тогда повернулась жизнь главного героя? Думаю, обычным для фильмов хэппи-эндом бы тут не обошлось. Так бы и сидела жена главного героя в сером офисе, а главный герой все ходил бы по прослушиваниям. Потом развод, дележ детей, уныние, безысходность…

Нет, авторы честно пытаются показать все те изменения, которые происходят с героем, за этим интересно следить, но, концовка-концовка. Неужели нельзя было придумать что-нибудь более «зависимое» от главного героя?

Ну и чтобы закрыть тему «плохого» в этом фильме – давайте я вам скажу, что при всем моем хорошем отношении к Евгению Баженову, лучше ему больше не заниматься дубляжом. Вести видеоблог и дублировать фильм – слишком уж разные вещи. Его голос совсем не подходит для озвучки. У него плохо получается им играть и из-за этого был загублен не один трагический момент. В некоторых местах буквально отсутствует интонация. Ровный голос в момент переживания – совсем не то, что способствует атмосфере.

Ну, а теперь переходим к хорошим вещам. Они есть и их много. Но, на мой взгляд, самое достойное, что здесь есть – характеры. Они не стандартные шаблоны из учебника для сценаристов. Они приближены к реальности со всей их сложностью. Жена главного героя уставшая, несколько замученная, но при этом, чуть позже в фильме она раскроется с неожиданной стороны, демонстрируя неожиданные стороны характера. Отец, кажущийся занудным эгоистом носит на своем сердце тяжелую каменюку. А брат, который живет в трейлере и по его словам ненавидит отца на самом деле… Все они чудесно выписаны и просто блистательно сыграны. Как я вижу - они настолько хороши, что всего фильма не хватило для того, чтобы их полностью раскрыть.

Фильм получился хорошим, но неоднозначным. Силен в одном, слаб в другом. Мечется из комедии в драму, как, впрочем, и вся наша жизнь, которую он демонстрирует. Эх, если бы ему достойную концовку и умение концентрироваться на сложных проблемах, а не просто обозначать их – получился бы шедевр. Но в принципе и так хорошо получилось, стоит потратить пару часов на просмотр и попытку представить себя на месте главного героя. Как минимум узнаете что-нибудь о своей жизни. Может быть даже в героях узнаете кого-нибудь из близких.

Двое молодых, в меру привлекательных, но не в меру амбициозных журналистов, лелеящих мечту о крупном расследовании с прицелом на Пулитцеровскую премию, отправляются на поиски бесследно исчезнувшего родственника одного из парней. Нить нетривиального и увлекательного следствия, начатого среди небоскребов больших городов, выводит их на след загадочной коммуны, тихо и мирно(мирно ли?!) обитающей в деревенской глуши и поклоняющейся не древнему бородатому Иешуа, а некоему Отцу. Вскоре становится ясно, что не все в этой коммуне построено по заветам Тимоти Лири и братьев-сестер хиппи.

В далеком уже 1978 году в Джорджтауне, Гайана произошло массовое религиозное революционное самоубийство многочисленными членами общей веселой численностью в 909 человек секты «Храм народов», основанной Джимом Джонсом. Это шокирующий инцидент, и ныне покрытый густым слоем загадок и пробелов, не только в очередной раз продемонстрировал деструктивную мощь тоталитарных сект, но и парадоксально стал неотьемлемой частью мировой масс-культуры и мифологии ужасов, найдя свое эксплуатационное отражение в итальянском и американском хоррор-олдскуле(фильмы Умберто Ленци тому яркий пример). Как известно, пути Господни неисповедимы, пути и путы Дьявола неизбежны, а пленка и оптика от Цейса все стерпит.

Решил к этой воистину ужасающей истории обратиться и Элай Рот — милое еврейское дитя Тромы и Ллойда Кауфмана, ближайший соратник Квентина Тарантино в его постмодернистских изысканиях на ниве ужасов и саспенса. При его непосредственном продюсерском участии под руководством молодого и амбициозного американского хоррормейкера Тая Уэста был и представлен в рамках прошлогоднего Венецианского кинофестиваля, а также успевший засветиться в Ситгесе и Торонто, фильм «Таинство» 2013 года, снятый в востребованном уже на протяжении нескольких лет формате псевдодокументального кино(изначально «Таинство» вообще должно было быть документальным, а не художественным исследованием джорджтаунской бойни).

Впрочем, считать картину Тая Уэста этаким очередным шаблонным творением в духе «Ведьмы из Блэр» и «Паранормального явления» едва ли стоит. Лишь опираясь на художественные мотивы ироничного классического «Плетеного человека» и брутального «Красного штата», «Таинство» Тая Уэста становится доскональным, дотошным, пронзительным и пропитанным безысходностью классического психопатологического ужаса исследованием податливости людской психики и манипулятивной сущности тоталитарных культов, которые подчас бывают чем-то намного большим, чем просто религией, дарующей почти сексуальный экстаз и мнимое спасение. Впрочем, в этой картине чрезмерной сосредоточенности на религиозной семантике нет; Тая Уэста как реалиста и натуралиста интересует сам механизм человеческого самоуничтожения под всевидящим оком лже-Пророка, механизм фальшивого культивирования агностических воззрений и откровенного сатанизма, процесс взращивания орд послушников-неофитов, готовых уже по определению на все. И за обретенную искомую истину двум любопытным героям придется заплатить высокую и очень кровавую цену.

В лице таинственного Отца, построившего на небольшом клочке земли собственный мир, в котором он Царь и Бог, его веления закон, а желания немедленно исполняются, зритель видит само Зло, искусно маскирующееся под маской гипнотической доброжелательности. Словно змей-искуситель, он призывает к себе людей, лишая их покрова индивидуальности, а в итоге — и человечности как таковой. Со сломанной волей и искореженной психикой, они как зомби, которые во имя своего Отца перегрызут глотку, расчленят и разорвут. Управляемое стадо, лишенное собственного Я в угоду чрезмерному Эго того, кто ни во что не верит. «Таинство» при всей каноничной строгости в отношении псевдодокументальных хорроров становится чуть ли не образцовым примером фильма ужасов, который и напугает до мурашек, и заставит шевелить мозги не от страха, а от невеселых раздумий. Очень авторский и незамутненный банальностью ходов взгляд на типичный религиозный психоз в одной колоритной буколической инфернальной коммуне, расположенной среди бетона одноэтажной Америки, которая слепа и не видит, какие иногда ужасы творятся вокруг и даже по соседству.

Колоритнейшая группа хипстерских ребят и девчат с неолуддистскими взглядами на жизнь и радикальными экологическими мировоззрениями на природу терпит крушение в жарких, густых и удушающих в своей беспросветной зеленой безбрежности джунглях Амазонки. Однако это становится лишь прелюдией к еще более ужасающим событиям, ибо они становятся невольными заложниками издревле обитающего в бесконечной плотной зеленке каннибальского племени.
Бывший некогда одним из самых заметных в своей меметичной экстравазатной мясистости, прославленный преимущественно макаронниками-эксплуататорами субжанр каннибальского хоррора, ни излете восьмидесятнического периода благополучно и скоропостижно скончался, и упаднический декаданс его не постиг. Лишь в середине нулевых годов каннибал-муви, переместившийся с плодородной земли итальянской на фертильную американскую, сумел относительно переродиться в нечто постмодернистское, не лишенное своеобразного уродливого шарма и изобразительного лоска сначала в "Поворотах не туда", лишенных, к вящему неудовольствию многих, антропологического антигуманистического подтекста, а затем уже более эффектно и драматично в двух экранизациях гранда сплаттерпанка Джека Кетчама - "Потомке" 2009 года и его продолжении, "Женщине" 2011 года, в которых антропологический подтекст был лишь одной из многих смысловых надстроек всего фильмического пространства, но не первичной.
В таких более чем аскетичных условиях, когда жанр каннибал-муви вроде и бы жив, но почти что мертв, причем официально, явных надежд на возвращение и возрождение его нет, хотя, кажется, enfent terrible всего современного американского хоррора, Элай Рот, чья принадлежность ко всему постмодернистскому подчеркивается и тесными связями с Квентином Тарантино, так не считает при том, что его новый и, вероятнее всего, самый мучительно долгожданный фильм "Зеленый ад", пока что официально не вышедший в прокат, но уже имевший честь быть широко представленным на жанровых кинофестивалях в Торонто, Риме, Эдинбурге и Канаде, представляет из себя на выходе привычные для режиссера синематические игрища со слишком прозрачной моралью и вполне удобоваримым количеством аберрантного садизма, на котором, пожалуй, и завершается все сходство с оригинальным "Адом каннибалов" Руджеро Деодато, в свое время ставшего как настоящим революционным открытием в жанре ужасов, так и самой большой его провокацией, сделавшей картину Деодато приметой времени, полного цензуры и громогласных запретов. Отровенно нигилистический и антигуманистический кинотроллинг от Деодато сделал "Ад каннибалов" своего рода манифестом, вызовом и призывом ко всему человечеству одуматься и не впадать в истерию бессмысленной жестокости.
Но отчего именно этого, дополнительных философских смыслов, антигуманистического пафоса и антропологических реляций хотя бы в духе весельчака Кетчама о полной ничтожности и всеохватывающей дикости современного "человека разумного" , в "Зеленом аде" Элая Рота нет и в помине. Фильм начинается уж слишком тривиально для режиссера; ровно также, с молодежной линии, вели свое повествование и дебютная "Лихорадка", и скандальный "Хостел", создавший по сути поджанр пыточной порнографии в современной хоррор-диалектике в том виде, в каком мы знаем его ноне. И именно это, более чем тривиальное и стандартное начало, завязка, в которой зрителей всего лишь знакомят с центральными персонажами, по сути в рамках режиссерского восприятия являющимися пустопорожним пушечным мясом для центральных антагонистов с каннибальскими пищевыми пристрастиями, к тому же упакованная в откровенно глянцевую визуальную упаковку, говорит, что дальше, по мере развития сюжета вряд ли будет что-то действительно нетривиальное. Построенный на резком контрасте, фильм набирает свои обороты изощренного и жестокого хоррора постепенно, радуя привычным для Рота упоением садизма, но ставящего перед собой, пожалуй, единую цель - не возродить жанр как таковой, а заставить о нем поностальгировать. И фильму это удается успешно сделать, но, увы, это слишком мало.
"Зеленый ад" это не более чем дань уважения классическим образцам каннибальского жанра ужасов - сотканный, между тем, по всем современным лекалам; первый настоящий за очень продолжительное время каннибал-хоррор оказывается чересчур старательным, а местами и очень выхолощенным стилистически и семантически, чтобы встать на один уровень с той бесспорной безусловной классикой, на которую Рот равнялся, но, увы, не выровнялся.
Синефильские путы в фильме столь сильны, цитаты из картин Ленци и Деодато в сценах насилия и сюжетных поворотах столь ощутимы и густы, что "Зеленый ад" становится броским, ярким, бесцензурно кровавым, но пастишем, не перезревшим, но и почти что недозревшим, такой же олдскульной пустышкой, как и все "Неудержимые" разом, играющей только на желании воспеть каннибальский жанр на новый лад, но со старыми приемами старого-доброго ультранасилия, тогда как философия, заложенная Ротом в картину, более чем тривиальна, хоть и успешно подогнана под новые политкорректные условия(у Деодато, как известно, политкорректностью и не пахло). И философия эта заключается в простых истинах, что невозможно цивилизовать и спасти социум, живущий издревле по другим правилам, нельзя лезть в чужой монастырь со своим уставом настойчиво, требуя при этом к себе исключительного отношения, нельзя нести добро в мир иноприродный и сотканный по законам истинного зла, ибо возможен когнитивный диссонанс и тотальная неконвенциональность. Добро в зеленом аду чилийских джунглей строго наказуемо.
Однако, в отличии от оригинального "Ада каннибалов", герои которого, относящиеся к нашему миру, никакой симпатии к себе не вызывали, лишь осуждение да омерзение своим поведением по отношению не только к дикому прожорливому лесному люду, но и к самим себе, перейдя в итоге все рамки дозволенной жестокости на фоне даже милых каннибалов, живших в своем закрытом миропространстве и не мешавших никому, все персонажи "Зеленого ада" как на подбор правильны, лишены внутренней противоречивости и внешней неоднозначности. Это плоские картонные фигуры типических молодежных комедий, галерейные галантерейные архетипы, жертвы априори строго по Гегелю, которые нужны Элаю Роту всего лишь для эффектного кровопускания. В финале не возникает катарсиса вообще; есть лишь сок ради сока, смерть ради смерти, мясо ради мяса, и кажется, что только ради последнего Элай Рот все и затевал.