Эрвин Штайнхауэр. Отзывы на фильмы

Режиссёр "Комиссара Рекса" снял совершенно умопомрачительный вестерн! Не поймите меня неправильно — я нежно люблю "Комиссара Рекса, да и Андреас Прохазка как мастер криминального жанра у меня на хорошем счету, но всё же я не ожидала от него настолько умной и стильной работы... Несмотря на довольно простой, в общем-то, сюжет и знакомый конфликт, "Тёмная долина" — нечто большее, чем суровая история разборок, потому что тема свободы в фильме занимает не меньше смыслового пространства, чем собственно тема мести. Атмосфера, настроение и звуковой фон картины чем-то напомнили мне "Джиорджино", только, конечно, без мистического флёра. Поклонники Сэма Райли будут рады увидеть своего любимца в главной роли. Ему удалось создать удивительно ёмкий, даже завораживающий образ, уже первое его появление в кадре, взгляд и даже голос как бы намекают на то, что у этого человека есть История, Боль и Цель. Кипящая лава эмоций скрывается за внешним спокойствием и хладнокровием. Но постепенно герой раскрывается, оживает, становится ближе как раз в тот момент, когда зритель уже готов ему сочувствовать. И две главные темы как бы сливаются воедино, превращаясь, если угодно, в "свободу от мести"...
В целом — превосходный фильм, отличная актёрская и операторская работа, прекрасные пейзажи, восхитительное цветовое решение и чумовой саундтрек!

Такой примечательный жанр, как «альпийский вестерн», конечно же, не создал Андреас Прохазка — австрийский режиссер со слишком эклектичной фильмографией, чтобы можно было с успехом вычленить из нее какие-то определенные тенденции и явную стилеформирующую выделку. Право это — быть демиургом современной разновидности европейского вестерна — принадлежит Штефану Рузовицки(между тем, тоже австрийцу), который еще в далеком 1995 году в своем громком фестивальном дебюте «Наследники» выковал все первоосновы этого жанра, подхваченные ныне с чрезвычайным энтузиазмом.

«Темная долина», экранизация одноименного романа Томаса Уиллманна, бережно перенесенного на экран режиссером при сохранении практически всей аутентичности авторского повествования(редкий случай, когда книга и фильм созвучны друг другу), по сути стремится завершить окончательное формирование «альпийского вестерна», таковым — вестерном то есть — являясь в гораздо меньшей степени, чем даже должно быть. Прохазка, наконец-то обретший свой режиссерский стиль без копирования и поддакивания, вовсе не ставит перед собой амбициозных задач создать классический образец вестерна, соблюдая форму, зримую оболочку, но, как и Серджио Леоне, мысля категориями высокого искусства, многозначительности и полифоничности. Впрочем, полифоничность эта внутреннего порядка, а не внешнего, не уровня полистилистического, постмодернистского. «Темная долина», снятая в аскетичной художественной манере, сдержана в своих изысках — что визуального(тут царит стильный монохром), что сюжетного плана. Синематическая структура фильма решена в многожанровых векторах, каждый из которых адекватен избранному авторами лапидарному киноязыку, сотканному преимущественно из преисполненных символизма монтажных фраз, зарифмованных в единое цельное полотно. «Темная долина» хороша и как альпийский вестерн, аутентичный всей современной европейской форматике; но при этом лента Прохазки органично соединяет в себе элементы психологической драмы в стиле «Догвилля», философской картины с явным звучанием Андрея Тарковского и беззвучного кошмарного, но при этом гуманистического по интонациям гран-гиньоля, в котором все получат по заслугам и никто не останется безнаказанным. Крайне интересна и личность рассказчика в фильме. Им выступает не Грейдер, не отстраненный от прямых выводов режиссер, а одна из жительниц и соучастниц всех дальнейших событий. По сути это дает возможность для прямого диалога с самими зрителями, которые будто видят все глазами не протагониста, а фактического антагониста. Глазами той, которую пришли спасти.

Андреаса Прохазку, как, впрочем, и Уиллманна, интересует не центростремительность, не острые повороты в меланхоличном нарративе, которые в финале становятся обоюдоострыми, но та предельная природа условности, проистекающая и из самой природы — изумительной природы долины, контрастирующей резко, нарочито выпукло с темной природой самого человека, ее, долину, населяющей. Здесь не горная долина темна, а человек, существующий вне правил обыденного бытования, общежития. Гуманизма в этом поселке будто и не было с самого начала; он разрушен, извлечен из душ человеческих, которые и не стремятся вовсе жить по-иному. Дикость, атавизм для них привычнее морали, нормы, праведности. Режиссер прибегает к нарочитому панорамированию художественного пространства картины, вырисовывая тонкими чуткими мазками портрет социальной общины, где добра никогда и не было, а зло исконно, но не неискоренимо. В конце концов, далеко не все тут лишены человечности, потому открытый по сути финал начинает новую историю бытия горной долины, которую зритель обязан сам додумать, прибегнув и к самокопанию, к самоанализу, но уже после ухода Грейдера, исполняющего роль как классического героя-одиночки, без страха и упрека, пришедшего из ниоткуда и в никуда же ушедшего, вся осознанная жизнь которого посвящена восстановлению справедливости в мирах, от нее далеких, но с другой и более важной стороны — Грейдер это само воплощение божественной длани карающей, овеществленный Мессия без личной истории, главная цель которого в невоплощенном мире горной долины — спасти души тех, кто еще этого достоин. Лишь притворяясь формалистским вестерном, «Темная долина» становится притчей о столкновении двух, в прямом смысле, различных цивилизационных пластов, двух миров, которые при соприкосновении друг с другом своеобычно приходят к деструкциям. Даже любовная линия, вынесенная сугубо на периферию, становится чем-то невысказанно большим и значительным, чем просто историей обреченной любви между спасителем и спасенной. Это не банальный конфликт между Добром и Злом, белым и черным, Сатаной и Богом, так как ни первого, ни второго в картине не видно, но противостояние это извечно. Противостояние между людьми, которые не хотят понять друг друга, хотя и говорят на одном языке. Но в картине речь практически обесценена. Правит не logos, а actio. Бездна взаимонепонимания здесь достигла своего апогея, инстинкты и хаос правят всем. И Грейдер, посланник Порядка, призван разрушить старые правила, старый быт, но вот насколько это спасение нужно обитателям долины? Вопрос скорее риторический, ведь изменить человека дано лишь Богу, а именно его светоча в Темной долине катастрофически не хватает.