Рудольф Мартин. Отзывы на фильмы c нейтральными оценками

Франко-германская версия "Борджиа" - одна из лучших исторических картин (и сериалов, и фильмов), которые я когда-либо видел. Это впечатляющее зрелище, проникнутое явным интересом создателей к теме и несомненным уважением к материалу, чем редко могут похвастаться те, кто снимает в данном жанре. Конечно, в "Борджиа" есть место режиссёрским домыслам, но это и неудивительно: прошло более пятисот лет, дошедшие факты полны недочётов и слишком многое можно трактовать далеко не одним и не двумя способами. Тем не менее, даже трактовки эти у Фонтана (сценариста) очень грамотные, обоснованные и закономерные. Настолько, что в какой-то момент просмотра начинаешь верить, что так оно и было на самом деле. Во всяком случае, могло быть.

Многие ценители канадской версии ("The Borgias" с Джереми Айронсом в роли Родриго) пренебрежительно отзываются о костюмах персонажей, но лично мне подобные слова непонятны: пятьсот лет назад ещё даже не все возможности окрашивания тканей были открыты, чтобы пестрить яркими красками. Тем не менее, Рим в сериале - это Рим, Феррара - это Феррара, величайшие соборы и дворцы - это они есть во всей своей красоте. Кроме того, ближе к концу первого сезона у создателей явно стало получше с финансированием, благодаря чему возможные мелкие огрехи, и без того не бросавшиеся в глаза, вовсе пропали.

Но больше всего "Борджиа" захватывает своими яркими и запоминающимися образами, среди которых нет ни одного персонажа - вообще ни одного! - кого можно было бы назвать полностью хорошим или совершенно плохим. Каждый герой многогранный, глубокий, сложный, каждый способен как на отвратительно низкие поступки, так и чуть ли не на героические. Никто не идеален, ни один не превозносится, и даже Чезаре - Ave, Caesar! - едва оказывается на вершине, как тут же бывает сброшен в самый низ. В том числе благодаря этому сериал остаётся динамичным, не надоедает и не кажется затянутым.

Главное достоинство франко-германской версии - это великолепный, умопомрачительный, просто потрясающий актёрский состав. За подбор актёров и актрис можно аплодировать стоя очень долго. Особенно приятно (и нетипично для современного кино), что многие действительно похожи на свои исторические прототипы, а если даже и нет, то хотя бы выглядят максимально близко к образам того времени. Достигается это не только причёсками и правильно подобранными нарядами, но и кастингом. Проще говоря, далеко не всех актрис сериала среднестатистический современный человек назовёт красавицами, но по меркам пятисотлетней давности они таковыми являются. Очень здорово, что даже этому создатели уделили внимание. Теперь об актёрах.

Джон Доумен - Родриго Борджиа, он же Папа Александр VI. Невероятно, как этому актёру удалось изобразить Родриго таким разным. Вот он - сияющий в своей славе властный интриган, способный ради достижения цели на любые поступки. И вот он - дряхлый старик, безуспешно сражающийся с пагубной страстью к витриоле. Вот он - одухотворённый помазанник Б-жий, принимающий непростые решения. И вот - похотливый любитель дамских прелестей. Папа, отец, политик, преступник, любовник, старик, - в любом обличье Родриго Борджиа актёр великолепно передаёт все эмоции, настроения, все страсти и влечения персонажа. И да, отдельное браво за готовность в без малого семьдесят лет показаться на экране почти обнажённым.
Марк Райдер - Чезаре Борджиа. Этот молодой актёр, которого я, признаться, впервые увидел именно в "Борджиа" - несомненная находка сериала. Как и его экранный отец, он играет невероятно убедительно, демонстрируя самые разные стороны характера своего героя: от сомневающегося в своей судьбе неуравновешенного юнца - до амбициозного полководца и выдающегося политика, воина и лидера. Отдельно хочу сказать о внешности актёра. В первом сезоне, когда Чезаре был ещё совсем юн, это было не так заметно, но как только Марк Райдер появился в кадре с бородой, в глаза тут же бросилось невероятное его сходство с дошедшими до нас портретами реального Чезаре Борджиа. Очень приятная внешность, которую кто-то назвал бы ангельской, в сочетании с глазами, в которых пляшут демоны, - прямое попадание в образ. Вряд ли это совпадение, но в таком вот образе постарше его внешность очень схожа с той, какую приписывают Иисусу Христу. Во всяком случае, при взгляде на лицо Чезаре-Марка, в эти чуть близко посаженные глаза, сразу вспоминаю иконы. Вот только, разумеется, ни о каком смирении и всепрощении во взгляде и речи быть не может. Аве, Цезарь! Аве, Марк! Надеюсь, ты не потеряешься после окончания сериала.
Изольда Дихаук - Лукреция Борджиа, она же Дьячук, уроженка России, непрофессиональная актриса, которой просто предначертано играть. Диво дивное и чудо чудное: мне обычно категорически не нравятся дамы такого типа, какой представлена Лукреция (особенно юная), но в исполнении Изольды эта героиня по-своему очаровывает. Разумеется, всё то время, пока не раздражает и вызывает отвращения, но это всё к тому же вопросу о неоднозначности каждого персонажа. Невинность и порочность, нежность и твёрдость, властность и смирение, - эта юная актриса ничуть не уступает коллегам по цеху, оставаясь совершенно искренней.
Марта Гастини - Джулия Фарнезе, la bella, одна из самых красивых женщин Рима, покорившая порочного Папу на долгие годы. И вновь браво. Этот образ было очень легко испортить, превратив Джулию в пустоголовую подстилку Родриго, жаждущую наживы и только. Но нет, la bella, несомненно, амбициозна, знает, чего хочет и готова идти по трупам для достижения своей цели, но она же способна на искреннее чувство, пусть даже сама не всегда в состоянии отличить ненависть от любви.
Дьярмуид Нойес - Алессандро Фарнезе, брат Джулии, кардинал. Наверное, наиболее положительный персонаж из всех, благородный и честный человек. Но вспоминаем о том, что в сериале нет однозначных героев: Алессандро тоже совершает ошибки, позволяет себе слабость и грех, испытывая при этом раскаяние и угрызения совести и стараясь впоследствии исправить содеянное. Ну, почти всегда. Очень харизматичный и приятный актёр, сделавший Алессандро моим любимцем, хотя, опять же, подобные типажи меня обычно не сильно впечатляют, так что это исключительно заслуга исполнителя роли. Кстати, спустя годы Аллеснадро Фарнезе суждено стать последним Папой Ренессанса.
Иэн Глен - Джироламо Савонарола. Роль эпизодическая, персонаж фигурировал всего в двух эпизодах, но, свет и тьма, как же он был прекрасен! Я не знаю, верующий ли Иэн Глен, но от его Савонаролы просто исходил какой-то религиозный внутренний свет, заметный даже мне, агностику. Пронзительнейшая игра, искренняя до мурашек по коже. Восторг.

Это только шесть имён. Всего лишь шестеро, о ком я написал, поскольку они стали мне наиболее интересны, но все остальные персонажи ничуть не менее хороши, а актёры - невероятно талантливы. Просто умопомрачительная Ассумпта Серна/Ваноцца Катанеи, при виде которой я до сих пор не верю, что этой красивой и крайне привлекательной женщине уже под шесть десятков; Арт Малик/Франческ Гасет, потрясающе проведший своего персонажа сквозь все тяготы дружбы и верности сложному человеку Родриго Борджиа; Деян Чукич/кардинал де ла Ровере, интриган с удивительно выразительными глазами, которые играют так, что порой даже слов не нужно, чтобы понять, о чём он говорит; Кристиан МакКэй/кардинал Сфорца, шикарно изобразивший скользкого и весьма умного типа; Пол Рис/Леонардо да Винчи, талантливый и самонадеянный... и все-все-все, чьи имена просто не осилю перечислить.

К моего глубочайшему сожалению, перед выходом третьего сезона было объявлено, что он станет последним. Недостаток финансов стал тому причиной или нечто иное, но в результате финальный сезон отличается от двух первых. Если ранее за целый сезон развивались события лишь нескольких лет, то теперь один год попытались "впихнуть" всего в одну серию. И даже небольшое увеличение хронометража не спасло от некоторой сумбурности повествования. С другой стороны, если одни годы оказались для семьи Борджиа и Италии весьма насыщенными, то другие вышли куда более спокойными. А хронометраж остался. Из-за этого появились побочные сюжетные линии, которые несколько испортили почти идеальное впечатление от первых двух сезонов. Тем не менее, несмотря на подобные минусы третьего сезона, "Борджиа" всё равно остаётся прекрасным сериалом, однозначным "must see" для всех, кто любит исторический жанр.

"Борджиа" не прячет грязь, кровь и похоть XV - XVI веков, но и не выставляет нарочито напоказ только ради зрелищности. Здесь хватает как откровенных сцен, так и весьма жестоких, страшных, кровавых. Одни пытки чего стоят! Однако никогда не возникает чувство, что так снято ради рейтинга и привлечения внимания, никогда не пересекается грань чрезмерности. Снято с хорошим вкусом, чувством меры и пониманием, когда следует остановиться в желании передать истинные нравы людей того исторического периода.

В обширной истории немецкой криминалистики было много маньяков, садистов, откровенных психопатов и просто Раскольниковых, которые в один не самый прекрасный и удивительный миг своей жизни решили, что тусклые ее краски следует раскрасить не радостью, а болью и сопутствующей ей во всеобязательном порядке кровью. Истории практически всех маньяков начинаются одинаково, но вот финал у каждого монстра бывает свой. Странна и необычна биография одного из самых страшных маньяков в истории Германии, носящего ласковое имя Бела Кисс. На его счету 24 жизни молодых девушек, которых он садистски убивал, а потом, лишив крови, консервировал их в спирту в огромных бочках. Бела Кисс стал легендой, кошмаром на ночь для детей и взрослых, и уже в веке ХХI его имя вновь обрело плоть в застенках заброшенного отеля, в котором нечаянно нашли свой приют пятеро отчаянных грабителей.

В своем полнометражном хоррор-дебюте молодой немецкий режиссер и сценарист Люсьен Ферстнер, фильме «Бела Кисс: Пролог» 2013 года, впервые широко представленном публике на Родине дебютанта, решил обратиться к жуткой истории приснопамятного серийного маньяка Белы Кисса, сняв, впрочем, фильм, который едва ли способен будет удовлетворить аппетиты ценителей качественного и нетривиального искусства ужаса. Ибо фильм Ферстнера это не столько атмосферное художественное переосмысление биографических деталей милашки Кисса, сколь старательный, даже в чем-то откровенно посредственный и нарочито копиистический образчик классического эксплуатационного хоррора с огромным наличием в нем привычной кровопускательной и порнопыточной атрибутики. Собственно, от немецких хорроров как таковых уже и не стоит ждать чего большего, чем просто льющихся реками и океанами бесчисленных потоков кровавой патоки и сладостного упивания садистскими экзерсисами, а «Бела Кисс: Пролог» есть в высшей степени традиционным немецким фильмом ужасов.

Впрочем, в отличии от герра Буттгерайта, господ Иттенбаха и Шнааса, давно поставивших на конвейер творения, переполненные немыслимой жестокостью и броской натуралистичной жестью без учета качества, а беря зрителей исключительно количеством, Люсьен Ферстнер тщится вырваться из рамок данного германского клише и отчасти это ему удается. «Бела Кисс: Пролог», несмотря на свою малобюджетную сущность, смотрится на порядок качественнее и интереснее многих последних киноработ вышеупомянутых мастеров кровавой бойни, интереснее, а местами — атмосфернее и интригующе на первых порах. Воспринимать фильм следует не в разрезе gore или сплэттер-кинематографа, а как этакую вариацию традиционной истории о маньяке, лежащей в основе большинства слэшеров (а «Бела Кисс» именно что слэшер, пускай и откровенно безвкусный, без хуперовской удали и карпентеровской философии), в которой для большей цельности и убедительности режиссером был подмешан и реальный контекст, и неоготическая мифология.

Однако типичные для жанра штампы, характеризуемые силлогичностью поступков центральных протагонистов, изъезженными моментами устрашения, отсутствием непредсказуемости и интриги превратили на выходе фильм Люсьена Ферстнера в неплохое, но сугубо одноразовое творение, которое совсем не лишено определенного шарма и яркой зрелищной кровавости, но при этом сильно уступает лучшим образцам слэшеров прошлых лет, представляя из себя очередную малоудачную с точки зрения художественности перепевку знакомых историй, рассказанных у костра, с обязательным использованием архетипов и вплетения стандартизированных мифологем. И эпилог для Белы Кисса получился не блестящим, эффектным и жутким, а блеклым и невыразительным. Тайна старого отеля превратилась в тривиальную басню о пяти преступных элементах, получивших отменное наказание за содеянное.