Алехандро Аменабар. Отзывы на фильмы без оценки

…исполинский и немного кровожадный псевдо-античный морализаторский гипно-экскурс…

…древнеегипетская и первопрестольная столица культуры всея Античной цивилизации Александрия на заре пятого столетия нашей эры. Римская империя где-то там за кадром, незримая и всё ещё могучая. Но уже неуклонно сотрясаемая внутренним гражданским конфликтом и откровенным дележом власти между сыновьями покойного императора Константина метрополия доживает в нынешнем виде последние годы, неумолимо разваливаясь на части. Ослепительно красивая Рэйчел Вайс, усиленно изображающая эмансипированную учёную-астрономшу, преподавательницу философии в местном ПТУ и дочку начальника Александрийской библиотеки Гипатию, с прекрасным видом задумчивого озарения фланирует по белоснежному напольному мрамору перед очарованными студиозусами. Школяры, откровенно говоря, гораздо трепетнее, аккурат с открытыми ртами, следят не за эпичной нитью научного повествования, но за грациозными движениями точёной фигурки Гипатии внутри приталенной по последней римской моде тоги. Двоица особенно впечатавшихся — так и вовсе принимается петь красотке любвеобильные куплеты и дудеть в амурные дудки прилюдно и почём зря…

…роковые исторические тучи, тем не менее, сгущаются. По городу толпами бегают воинственно настроенные и агрессивно верующие прото-христиане. Все поголовно по-ваххабитски обросшие, словно недавно шла затяжная позиционная война и выряженные ради пущего демонического эффекту в чернёные как полночная смоль балахоны. Просвещённые учения, прокламации и трактаты молодых александрийских студентов во главе с Гипатией им предельно непонятны, а следовательно в деле насаждения истинной веры контрпродуктивны и подлежат немедленному принуждаемому покорению. Упорствующих или несогласных по традиции и для порядку побивают каменьями и прогоняют нагишом по пылающим угольям. Особенно ретивых — вспарывают короткими римскими мечами. То есть в общем и целом ничего особенно выдающегося на фоне остальных хрестоматийных событий того геополитического периода в принципе и не происходит. Великую библиотеку по итогам очередных народных волнений освобождают от партийных текстов в пользу рабоче-крестьянских овечьих загонов. А парочка влюблённых в героиню Вайс учеников вырастает во вполне себе исторический дуэт сановного христианского епископа Синезия и имперского префекта Ореста…

…получивший для своего пышного и непередаваемо красивого исторического пеплума «Агора» баснословные 70 (…sic!..) миллионов долларов США, испанский провокатор от кинематографа Алехандро Аменабар конструирует на экране неописуемое. Необходимая для означенного жанра обязательная любовная составляющая кончается здесь вообще никак не начавшись. Озарённая космической премудростью Птоломея, Сократа и Платона схолархиня Гипатия ловко выворачивается из объятий и смазливого аристократа, и симпатичного раба. А покамест беснующиеся адепты зарождающегося христианства крушат бесценный библиотечный фонд и режут личный состав просвещённых учёных-египтян, героиня Вайс, обворожительно поджав соблазнительные губки, корпит над дилеммой между истинностью эллипса и ложностью круга в движении небесных тел. Сцены же самого концентрированного уличного насилия показаны в «Агоре» так, что впору вызывать Фрэнка Миллера с его «300 спартанцами». Возрастной ценз в предваряющих титрах никак наглядно не означен, но наличие его в виде «18+», а то и полновесного «21+» удивлять никого не должно. При полном отсутствие эротичных ракурсов, плотность расчленёнки и изуверств со сжиганием и членовредительством несколько впечатляет даже и искушённого нынче профессионального зрителя…

…единственный и главный недостаток ленты Аменабара, думается, предвосхитился в прямом и сверхчётком, лубочном практически противопоставлении. Языческая в хорошем смысле, научно-развитая, но поиздержавшаяся от времени античная цивилизация представлена хорошенькой и отчего-то совсем целомудренной девушкой. А праведные последователи Христа выглядят и орудуют словно, прости Господи, маниакальные исламские неумеренные сотрудники Талибана. Закостенелая негибкость и некоторая высокомерность египтян сталкивается с яростной и молодой религиозностью, для которой покарать неверующих благодатным, простите, огнём это крайне естественно и целиком приемлемо. Для незнакомых хотя бы с базовым курсом начальной истории мысль, конечно же, потрясающая. А в современном, зацикленном на некоем мифическом всеобщем равенстве и насильственно насаждаемой принудительной толерантности, обществе — так и вовсе чуть ли уже не уголовно наказуемая. Но вот в художественном произведении, настроенном на визуализацию отдельного хронометрического отрезка истории, подобный подход превращает живых персонажей «Агоры» в неопределённых и схематичных марионеточных статистов. Так и слышатся за кадром командные свирели свистков и зычные рубленные команды разводящих надзирателей: «Сидеть! Лежать! Бежать! Танцевать! Гадить!»…

…вместе с тем, «Агора» — очень красивое и запоминающееся действо. Костюмеры и мастера декорирования старались на славу. Каждый кадр хочется распечатать в цвете и подвесить в рамочке. Актёры лицедействуют и взаимодействуют с явным удовольствием и очень хорошо выкладываясь во всякой сцене. Но по итогу, оперируя внутри заданных режиссёром императивов, на самом деле получается, что речь ведь здесь идёт не про обратный антагонизм религиозного и светского, не про борьбу догматов с заповедями. И даже не про конфликт вероисповеданий, мировоззрений и поколений. А про то, что в тот момент, когда по улицам разливается всесокрушающими приливными волнами неуправляемый и кровожадный народный гнев, сверяться с учебниками, ссылаться на уголовно-процессуальное право и взывать к искупительному всепрощению получается далеко не у всех, и очень, очень редко вообще когда…

…настоящая фальшивость яви и мнимая реальность сна…

…Дэвид Эймс (…Том Круз…) — наследный принц эпохального издательского американского бизнеса и владелец сразу трёх элитных глянцевых журналов. Он невероятно обаятелен, положительно хорош собой, неприлично состоятелен, нестерпимо подтянут и отвратительно здоров. Ну и, как и положено богатею — бесконечно несчастлив и бездонно пуст внутри. Он с лёгкостью и практически вообще и совсем без усилий способен разделить, например, постель в своей дизайнерской спальне с ослепительной блондинкой из самой элитной светско-гламурной обоймы — Джули Джиани (…Кэмерон Диаз…) с полным и окончательным её на всё согласием. Решительно по прошествии утех не представляя, о чём с ней наутро беседовать, да и нужна ли она ему после бурной ночи в принципе. Своё ведомственное безразличие к чувствам окружающих у Дэвида выпестовано и доведено до поистине горменгастовых диспропорций. Он проявляет дежурную автоматическую улыбку на лице так споро и настолько привычно-машинально, что при взгляде на это у окружающих начинается нестерпимая зубовная ломота. У персонажа Круза есть, казалось бы, всё. Но, всё же, при таком изобилии, чего-то, как и всегда, начинает остро не хватать…

…совершенно не запланировано и предельно случайно гражданин Эймс встречает американку испанского происхождения Софию Серрано (…Пенелопа Крус…), которая, как ему от чего-то мерещится, могла бы заполнить собой все прорехи в его яркой и роскошной жизни. Сиюминутное очарование оборачивается чудовищным прозрением — съехав на скорости в полторы сотни километров в час с моста прямиком в железобетонную опору, великолепное бытие мажористого плейбоя Дэвида Эймса разбрызгивается вдребезги такими же великолепно сверкающими, но острой безобразности крохотными осколками. Беззаботный красавец-альфонс превращается в упрятанное под мерзкой силиконовой маской перекошенное чудище. Селекторные покои главы правления совета директоров скукоживаются до размеров камеры-одиночки подозреваемого в убийстве. Герой Круза теперь годен только лишь для участия в допросах, дачи показаний, мерзких эмоционально-жалостливых припадков и снятия принудительных психиатрических экспертиз…

…если подойти предельно объективно и незамутнённо — воплоти господина Эймса на экране кто-то другой, подобные подростковой ценности сюжетно-сценарные перипетии скоропостижно и без сожалений можно было бы спускать в адово жерло сопливо-мелодраматического угара самого незатейливого пошиба. Это нынче Том Круз — звезда изящных, но целиком и полностью гормонально-адреналиновых, напрочь физиологических боевиков. Честно признать, некоторые образцы его кинотворчества, впрочем, имеют все шансы заставить думать и задумываться. Современные «Обливион» и «Грань будущего», например. Тем не менее, именно в «Ванильном небе» поставленные режиссёром-оскароносцем Кэмероном Кроу не акробатико-физкультурные упражнения, но взаправдашние психологические и моральные испытания, подкреплённые мучительными внешними и внутренними трансформациями выполнены со стороны Круза просто превосходно. И данный личностный результат остаётся непревзойдённым и по сей день…

…драматическое насильственное и противоестественное изменение облика Дэвида влечёт за собой тягостное внутреннее перерождение с глубоко отрицательным ударением. Автокатастрофа и обвинение в умышленном убийстве действуя зеркально, с равным усилением искажают персонажа Круза и внешне, и извращают до состояния кошмара наяву внутреннюю душевную организацию. Беззаботный повеса генетически не способный к рефлексии, начинает буквально травить себя собственной немощью и гамлетовскими страданиями. Виртуально-фрейдистской подтекст, выворачивает лицевую сторону жизни Дэвида наизнанку, реальность трещит по швам и разрывается на клочки, обнажая подспудную невыносимость и тяжесть бытия. Эймс внезапно выясняет для себя, что представители «Золотого миллиарда», как и все прочие, тоже рыдают и корчатся от страха и боли, страдают от покинутости, ненужности, одиночества и непонимания. Ведь за деньги можно купить, конечно же, абсолютно всё. Но только не счастье, не искреннюю заботу, не любовь, ни дружбу, ни преданность. Нельзя оказывается купить заново настоящего себя…

…глубокое рецензентское разбирательство «Ванильного неба» без преступного пересказа хотя бы и малой доли здешних бесконечного изящества и сложносочинённой гениальной структуры сюжетных увертюр определённо невозможно. Посему, резюмируя, хотелось бы отметить ещё кое-что. Да, как уже сказано выше по течению, шекспировского калибра трагедия в ленте не сбавляя ни градуса в общей качественности, оборачивается по ходу движения нарратива эпохальными душевными метаморфозами, страданиями и душераздирающей развязкой. Здесь никто не переигрывает, ничего не выставлено нарочито и напоказ. Характеры героев, их внешние диалоги и внутренние монологи гениальны. Дэвид Эймс — главная роль Тома Круза. Теперь, по прошествии почти двадцати лет, это обозримо как нельзя лучше. Это персонаж и повествование, которые он прожил и просуществовал до предела органично. Из-за чего в первую очередь и составилось «Ванильное небо» как такая картина с которой решительно невозможно договориться, с ней нельзя пойти ни на какие компромиссы. Но главное здесь всё же то, что все расследования и доискивания до подлинных причин и реальных, а не навеянных кошмарами обстоятельств — всего лишь роскошный и великолепный инструмент. Как бы кощунство по отношению к подобной гениальной без преувеличения это картине не звучало. Все эгоцентрично-философичные и экзистенциально-нравственные уравнения не являются, к счастью, в «Ванильном небе» самоцелью. И в болезни и в здравии, и в счастьях и в горестях, в жизни и за ней высшей ценностью героев здесь остаётся Любовь. Ведь, как практически слово в слово скажет перед финальными титрами Дэвид Софии: «…я люблю тебя. И в другой жизни мы тоже непременно встретимся. Даже если будем кошками»…