Отзывы на фильмы Нэнси Грант

Теснота любви.

Фильм очень тесный. Как у Достоевского - низкие потолки, гнетущая атмосфера, в глазах темно и хочется выбежать куда-нибудь в поле. Режиссер постоянно держит в поле зрения лица героев крупным планом. Со всеми их эмоциями, скрытыми и явными, адекватными и неадекватными реакциями, полной гаммой чувств и естественных переживаний. Помимо довольно морально тяжкого сюжета, суть которого объявляется зрителям в самом начале фильма, чтобы просмотр раем не казался, помимо предсказуемого, на надрыве, практически истерического давления, внутренние переживания героев написаны на их лицах и это кроме того, что они довольно часто прорываются наружу, - помимо всего этого на зрителя оказывается еще и странное физическое воздействие. Эффект присутствия полный, особенно, если смотреть фильм на французском (он есть и с субтитрами). Не видно ничего кроме лиц и тел действующих лиц, краем глаза улавливается то обстановка в доме, то пейзажи за окном, то чье-то вмешательство в пространство, которое уже стало твоим. Подобная манера съемки встречается, но ни один фильм не передает во всей полноте воздействия на зрителя самыми разнообразными аспектами.

Тема фильма реально грузит, заставляет думать, причем сейчас же, в коротких промежутках между диалогами, когда тебе дают время отдышаться. Звуковой ряд очень оригинальный, очень необычный, он тоже убивает, накладывается в виде окраски на раздирающие тебя противоречия. Фильм вообще дается совсем нелегко. Приходится постоянно прислушиваться к самому себе - непонятно, до какой степени то, что происходит на экране, для тебя хорошо или плохо. Есть какая-то крайность, но сразу ее не разберешь. Постепенно сомнения исчезают - фильм реально крут, а послевкусие, которое держит тебя даже через сутки после просмотра, тому подтверждение.

Сюжет очень прост, что может быть проще, именно в простоте и скрывается все гениальное. Главный герой приехал домой с неизлечимым диагнозом. Дома не был 12 лет и он по очереди говорит с сестрой, невесткой, мамой и братом. Тонкий психологизм и оттенки изменчивости состояний прекрасны. Эмоциями тебя накрывает с головой. Как своими, так и чужими. Фильм, определенно, не для всех, но тем, кому повезет уловить что-то по-настоящему важное где-то в глубинах режиссерской работы - очень разнообразный смысл, запрятанный где-то при работающей логике, эмоциональный, на уровне ощущений и звуков - тем откроется истинное наслаждение и они не забудут работу Ксавье Долана никогда.

10 из 10.

И даже больше.

Посмотрев фильм «Я убил свою маму», очень заинтересовалась режиссером Ксавье Доланом и решила посмотреть что-то еще. Интересно, что фильм на ту же тему взаимоотношения родителей и детей, и даже с той же самой актрисой в главной роли, но более зрелый и более цепляющий.
Сюжет. Недалекое будущее. В Канаде принят закон, позволяющий родителям сдавать своих отпрысков в спецучреждения. Взалмошная мамаша забирает своего сына из школы-интерната, чтобы избежать помещения его в исправительное учреждение.

Плюсы.
Сюжет. Интересный, неоднозначный, непредсказуемый, неоднозначный. С неоднозначным финалом. Да, ты ждешь трагической развязки с самого начала, напряженно наблюдая за разворачивающимися событиями, но все же финал открыт. Спасибо Долану.

Актеры. Потрясающие. Актрисы играют так, что невозможно отвести глаза. Эти вздутые жилки от напряжения на лбу Клеман, во время вспышки ее гнева, настолько они правдоподобны. Нереально крутой Пилон. Невозможно разделить актеров и их героев, настолько они органичны и кажется, что играют сами себя. Поскольку Долан сам выбирает актеров в свои фильмы, опять таки ему респект и уважуха.

Герои. Влюбилась в них безвозвратно. Безусловно, у них всех много недостатков, и их поведение вызывает порою осуждение, а мамаша сперва безумно раздражала своим вызывающим поведением и внешним видом а-ля 90-е. Но сколько в них жизненной силы, жажды жизни, сколько в них любви, в конце концов! В отличие от «Я убил свою маму», здесь любовь матери и сына однозначна и не вызывает сомнения. Да, там навалом скрытых проблем, но насколько позитивнее и приятнее смотреть на их отношения! Порою глядя на героев, просто заряжаешься позитивом. Стив, ну такой Стив! Иногда ему хочется надавать пощечин, а иногда хочется тискать и някать.

Музыка. Редко я обращаю внимание на музыку, но тут она просто неимоверно цепляла. И пусть она в большинстве своем несовременная, но она безумно органично вписывается в фильм, создает с ним единое целое, создает нужное настроение. И опять-таки музыку Долан выбирает сам. Ну не гениальный ли мальчик?

Минусы. Совсем не раскрыта история Кайлы. Хотелось бы узнать о ее прошлом, о взаимоотношениях в семье, о загадочной фото мальчика на туалетном столике хотя бы в общих чертах.

Фишка. Квадратный кадр в формате Инстаграма, который дважды расширяется до обычного.

Итого. Прекрасный, удивительный фильм, который попал в любимые. Не уверена, что всем придется по душе из-за отсутствия особого экшена, но безусловно достойный просмотра.

Быстро и как-то незаметно очень молодой режиссер Ксавье Долан (28 лет) превратился в весомую и значимую фигуру. Ничего, казалось бы в основной массе времени на экране не происходит, там ходят и разговаривают люди, хотя экшн временами прорывается наружу и еще какой. Тема семьи в творчестве Долана главенствующая. И пусть семьи его постоянно состоят из бешеных и эпатажных людей - эффект реальности происходящего превосходит все ожидания. Не могу точно определить - почему это так. Может из-за ненавязчивого звукового фона, может из-за множества самых обычных, но значительных образов - из крана капает вода, пакет рвется и продукты сыпятся на асфальт, затем парнишка бежит с продуктовой коляской по дороге, мешая машинам и швыряет в водителей лаймы. Образы оригинальные и какие-то концептуальные, что ли. Долан действительно умеет снимать кино.

"Мамочка" - еще один из фильмов на тему взаимоотношений сына и матери, первый фильм режиссера был "Я убил свою маму", все с той же Энн Дорваль. Проблемы их кажутся настоящими и вот еще что - и сын, и мать, не то чтобы представители каких-то альтернативных, ненормальных взглядов на эту жизнь. Они оба такие, что энергия бьет ключом, не только несовершеннолетний сын, но и мать в свои 46 лет (почти соответствует реальному возрасту актрисы). Фильм неистов, будоражит и жжет, заряжает и заражает, режиссерские находки удивляют, убивают и уносят, сюжетные повороты оригинальны и многозначительны, невообразимы и кошмарны. Послевкусие же гарантировано во всех смыслах. Фильмы Долана не забываются.

Этот фильм нужно смотреть на большом экране. Потому что главная игра актеров — именно на лице. Крупные планы завораживают. Не нужно никаких слов.
А в этом фильме их не так и много. И так многое осталось за кадром. Но это не помешало мне рыдать в конце.
Обычная с виду семья. Но прошлое не отпускает. Главный герой должен сказать что-то очень важное, но и все остальные хотят свои 15 минут наедине с ним. Его разрывают на части. Не слушают, перебивают..обвиняют..спрашивают и тут же сами отвечают. Типичный ужин в семье. И все было бы нормально, если бы мы не знали секрета героя.
У нас у каждого есть свои тайны. Постепенно, кадр за кадром мы узнаем все темные тайны героев. Все секреты и желания.
Первая любовь. Люди, которые уже ушли из нашей жизни. Воспоминания, которые оживают когда мы возвращаемся в свой старый дом. И прошлое, которое казалось забытым..но на самом деле дремлет где-то внутри, дожидаясь своего момента.
Мы понимаем, что в прошлом героя произошло что-то ужасное. Что-то, что заставило его уехать и остаться одним. После него остаются только открытки. Открытки, на которых всего пару строк, которые ничего не значат.
Воспоминания прошлого сменяют картинки настоящего.
Разговоры от которых сводят зубы, потому что мы видим как тяжело они даются героям. Эмоции, которые они не могут показать. Чувства, которые старательно прячутся. Желания,в которых не признаться.
Этот фильм нужно досмотреть до конца, даже если в середине вам кажется, что еще пару минут и вы уйдете. Потому что последние минуты стоят всего!
Я безумно люблю французское кино. Очень! Только они могут так показать все, но при этом не сказать ни слова.

Диана никогда не была безутешна и, даже овдовев, приняла случившееся как привычную неизбежность, рутинную данность, сознательный рок, противиться которому она не в силах. Впрочем, и желания такого у Дианы не возникало, ибо смерть для нее вторична, а жизнь, пускай и замкнутая в пределах заброшенного во вневременьи родимого особняка, — первична. Все в ней всегда кипело, искрилось, безумствовало. Всю ее яркую, броскую, карнавальную жизнь нельзя уместить в несколько фраз, невозможно охватить одним кадром. И в этот суматошный и странный мир Дианы после длительного отсутствия, связанного с пребыванием в психиатрической лечебнице(на дворе, между тем, течет и плавится воском на солнце 2015 год, когда можно свободно отправить в лепрозорий ненужных детей своих), врывается ее сын Стив — не уступающий в своей неземной делирийности матери. Копившаяся годами злость стремится вылиться океаном слез, многократным эхом истерик в пустоте, невысказанной и невыстраданной еще болью в то время, когда в несуществующей по сути своей семье появляется третий, который на сей раз не будет лишним.

Главный каннский фаворит последнего времени, канадский вундеркинд Ксавье Долан, все фильмы которого являются удивительно созвучными актуальному времени, при этом оставаясь и сугубо универсальными высказываниями о разрушенном гуманизме и тлетворности ханжества, таки снял свою собственную «Медею»(первая принадлежит, естественно, Фон Триеру) и «Мою мать»(Оноре, впрочем, превзойдя по всем основным параметрам), зарифмовав оба эти фильма на тему рокового материнства в своей пятой по счету крупной режиссерской работе — фильме «Мамочка» 2014 года, открывавшем, естественно, нынешний Каннский кинофестиваль, забрав с него двойной приз жюри. Впрочем, «Мамочка» стремится и закольцевать до основания весь творческий путь молодого да борзого канадского дарования, связав картину единым узлом в теме взаимоотношений между детьми и родителями, узже — между матерью и сыном, с дебютом Долана — картиной пятилетней давности и фертильной культовости «Я убил свою мать».

Именно последнее — желание принизить, уничтожить, убить родное естество, мать свою, подарившую жизнь своему ребенку, который вышел из-под всякого контроля, и не нашел ни усмирения, ни успокоения, будучи недолюбленным — ощутимо звучит в «Мамочке» тревожными набатами, стучит барабанами пульса в ушах, звенит многочисленными ссорами и фонит кошмарными снами(тогда как «Я убил мою маму» лежало в пределах гротеска, магического и физиологического реализма, годаровского экспериментаторства, ненарочитого ученического синефильства, и поиска авторского стиля, обретения собственного голоса и кинематографического языка), делая личную драму Стива и Дианы — меж тем, явно носящую рясу автобиографичности ввиду повторного обращения Долана к теме Медеи на современный лад — трагедией, нерв которой вот-вот порвется на наших глазах. «Мамочка» — это уже совершенно зрелое и болезненное кино, не ставящее перед собой целей шокировать, но — осознать, разобраться, постичь и отпустить. Впрочем, отпустить своего искрометного светловолосого дитяти, так смутно похожего на самого Долана, свою плоть от плоти, заточенную в клетку по своей же воле, убить в нем право на юношеский бунт, на экспрессию максимализма, на первую любовь и первую кровь, дать ему вольницу и горницу среди бесконечных просторов Канады недалекого будущего, Диане не дано. Она держится за своего сына хваткой Цербера, выдавливая в нем остатки непосредственности, лепя его по своей кальке, творя из него личность, рядом с которой ей будет удобно, но не ему. Подобные садистические отношения, построенные по гегелевскому принципу или даже по заветам Де Сада, уже звучали у Долана ранее в его обманчиво притворявшемся триллером «Томе на ферме», где во главу угла была вновь поставлена тема любовных конфликтов, возникших на почве трагической гибели и взаимных обвинений, осознания собственной вины и тяжкого наказания за ту случайно причиненную боль.

Но любовный треугольник из сына-матери-любовника брата в «Томе на ферме» обернулся авторским высказыванием о любви как игре с неожиданным результатом, о похоти и власти с хичкоковско-ханекевскими полутонами. В конце концов, в «Томе на ферме» отсутствовала всякая гетеросексуальность, а привычный долановский поиск своего Я, своей гендерной принадлежности был уже завершен. «Мамочка» уже кино совершенно иного, именно что гетеросексуального рода, разыгранное в неслучайных социополитических условиях 2015 года. На будущности действия Долан будто специально слишком заостряет внимание, чтобы придать картине флер актуального комментария, но вскоре, увлекшись фрустрационной рефлексией собственных героев, где на одного М целых две Ж самого стервозного типа, Долан делает картину и вовсе вневременной, ломая к тому же привычную для себя глянцевую стилистику, а в многочисленных музыкальных фразах, синонимичных фразам монтажным, с плавной поступью синематического перехода, пряча рисунок нетривиальной метафоричности. Собственно, каждый из персонажей здесь словно пришел не из мира реального, а из пространства мифического, надреального, преисполненного фантомных болей и просто фантомов. Эротизм обрывается в картине экзистенциальной неопределенностью, вместо бурного тройственного секса, отягощенного инцестом и неизлечимой уже социопатией, близкой к психопатии, у Долана выходит фильм не о Сыне, проживающем свои лучшие года в кризисе, в изломе физическом и надломе психическом, а о Матери, Мамочке, Маман в альмодоварском смысле(тема Альмодовара в контексте всего творчества Долана достойна отдельного разговора; «Я убил свою мать» созвучно «Все о моей матери», тогда как «Мамочка», естественно, синонимизирует «Возвращению», причем тема возвращения имеется и у Долана).
Мать для Долана из обоих фильмов, образующих по сути дилогию, рассказывающую на первый взгляд об одном и том же, но с поправками в суждениях и с ремарками с точки зрения исполнения, это не святая, не Грааль, не Лоно, перед которым надо поклоняться, выламывая руки и вымаливая прощения. «Мамочка» — это о кино о нераскаявшейся грешнице, которая привела в суетный мир своего сына, но не знает как с ним правильно обращаться, ибо время воспитания упущено, а жизнь растрачена на дамский набор будуарных веселостей современной женщины вне правил, достигшей апогея собственной эмансипированности и ей упивающейся. Тени маргинальности, социальной отрешенности центробежного в сюжетной конструкции картины трио, внешней благополучности при внутренней разобщенности, нависают густыми от черноты грозовыми тучами слишком очевидно, чтобы быть невысказанными, но Долан скрадывает любую девиантность, обрывая ее на полуслове и сосредотачиваясь не на шокомании, а на почти ходоровской психомагии, тогда как элементы педагогической драмы кажутся слишком нарочитыми, чтобы в финале выплеснуться истерией и исповедью, которая уравняет виновных и безвинных, ангелов и демонов. Если героиню дебютной убиенной мамы было жаль, ее хотелось понять, простить, забыть ее грехи и принять такой какая она есть, дав ее сыну право на все, что он заслужил, то почти такую же героиню в «Мамочке», лишенную шелухи гротесковости, уже нет. Впрочем, «Мамочка» — это кино, рассказанное с позиции обеих сторон. Не консервативное, а экспансивное. О любви ли это кино? Да, если принять как данность расхожее выражение о том, что любовь ранит. Любовь в картине слишком сложна, чтобы быть упрощенной, сниженной до бытового уровня. Да и весь быт в картине сведен до аскезы, его нет на периферии, а все пространство картины, — фильмически полистилистической, с переходами от малого экрана к большому, от стандартных приемов до постмодернистских, от беззвучной тишины до оглушающей громкости намеренного попсового бэкграунда прямиком из 90-х годов, невзирая на иное хронотопическое пространство фильма — занято, вплоть до состояния толпы, тремя персонажами, главная из которых Мать. Ди, Диана, Дай. У нее множество имен, лик, но натура одна, неизменная и неизмеримая. Впрочем, Долан пытается понять не только сущность Матери, но сущность Женщины, остающейся для него непостижимой загадкой, неразгаданной тайной, нераскрытой книгой, нерасшифрованным посланием. «Мамочка» стремится хотя бы наполовину к этому, ведь узнать Женщину значит узнать Бога, тогда как мужчину Долан изучил уже вдоль и поперек. Очень личное и снятое будто на мобильный телефон, этакое острое и проницательное кинонаблюдение, фильм Долана не оставляет привкуса недосказанности.

Канадский режиссер Ксавье Долан снял уже 6 полнометражных фильмов и успел стать любимцем многих международных кинофестивалей. При этом ему еще нет и 30.
А потому он, как никакой другой режиссер, понимает проблемы непонятости в семье и сепарации от родителей. Просто, он еще совсем недавно был подростком и не успел забыть, что молодым быть совсем нелегко.
"Это всего лишь конец света" - очень грустный фильм про совсем еще молодого человека, писателя Луи который возвращается домой спустя 12 лет: жена брата его никогда не видела, младшая сестра от него отвыкла, а брат только начал спокойно жить в мире, где никто не мешает ему брюзжать. Мать стареет. А тут главный герой на пороге. Картину Репина "не ждали", конечно, не изобразить. Луи заранее позвонил и предупредил, но понять зачем ему возвращаться к матушке и ее байкам хотя бы на сутки решительно не понятно.
Герои этого могут так и не узнать, ибо момент рискует не представиться, мы же получим возможность подслушать разговор с бой-френдом Луи с ответом на этот и многие другие вопросы.
А дальше, как всегда, борьба характеров, пикировки до мордобоя и признания в любви. Просвета, как и надежды никакой. Только хардкор, только семейные обеды, где всем бы лучше молчать и есть. Героев, как и нас всех, заела быт и среда...
При этом, необходимо понимать, что Долан привлек массу звезд (Котийяр, Кассель, Бай, Сейду и Гаспар Ульель в главной роли, который за фильм даже получил "Сезар") для того, чтобы рассказать историю после которой (в отличии от не менее звездного "Августа. Оссадж") не остается никаких эмоций кроме тоски о тщетности всего сущего и крахе института семьи. Довольно банальное заявление. Впрочем,рассказ о важности друзей и семьи, как это было у другого канадца Дени Аркана ничуть не лучше.


"Этот мир закончится, закончится. Только не взрывом, а всхлипом (с) Т. С.Эллиот