Отзывы на фильмы Скотта Моужера — стр. 2

Я смотрела этот мультфильм в прошлом году и в принципе, мне мультик нравится, и Гринч нравится и его сосед. Вот только я поняла, что меня раздражают эти деятельные детишки. Я конечно понимаю, что без них не было бы красивого финала, но почему-то от этого не легче.

Где-то там далеко есть Ктотогород в котором живут ктошки и каждый год, перед Рождеством они просто сходят с ума из-за праздника и украшают все, поют и имеют прекрасное настроение. А рядом с ними, живет Гринч, отшельник, который ненавидит Новый год и вот он наконец решился вмешаться в городскую суету и похитить праздник. И Начинается самое интересное, нужно достать оленей, но с везучестью Гринча ему достался аж один. Нужно достать сани - достал, правда при этом пришлось улепетывать от злющей собаки. А дальше, дело за малым, украсть все новогодние украшения. И вот в последнем доме Гринч попадает в ловушку маленькой девочки, которой не нужны подарки, она хочет счастья для мамы. Шикарное желание, конечно и именно оно пробуждает в Гринче хорошие чувства и он идет на попятную.

Смешно наблюдать за действиями Гринча навредить ктошкам или как он только обдумывал план. Также очень мило выглядит, как у Гринча просыпается человечность в глазах и то, какой же он на самом деле добрый малый.

Неплохой фильм из конца 90-ых, но для меня уже поздно было смотреть его сейчас. Времена другие, про пресловутую американскую мечту слышать не хочется, как и все эти психологические выкрутасы "будь, кем хочешь быть" и следуй за мечтой, ага.
Некий сирота, которого в детстве обижал папа, вырос в не очень приятную личность. Алкоголь, агрессия, драки, жестокость. Работа уборщиком в университете, потому что наш герой еще и математический гений. Впрочем, наверное, не только математический, раз у него такая потрясающая память на прочитанное. Единственное, непонятно было и это лично мне сильно бросалось в глаза - когда же этот вундеркинд вообще читал? У меня этот мальчик не вызывал ни негодования, ни особой жалости, не могу и назвать его моральным уродом. Да, жизнь такая, но ему еще повезло, что встретилось оочень много хороших людей, кому он и его судьба были небезразличны.
Понравился Бен Аффлек, а вот Мэтт Дэймон не нравился никогда, и тут как-то мимо, хотя молодой он еще ничего. Навсегда, наверное, запомню, что жена героя Робина Уильямса имела слабость постоянно пердеть Оо. Не понравилось много ругани, вроде как и понятно, что подростки, но по ушам сильно резало.

Уже пара дней прошла с просмотра фильма, а я до сих пор не могу ясно сформулировать свои ощущения.
Признаюсь, большую часть времени я скучала и никак не могла уловить суть того, что происходит на экране. Да, паренек из бедных кварталов обладает мозгом гения, при этом его устраивает жить жизнью простого работяги и уличного хулигана. Добрые самаритяне пытаются помочь ему раскрыть себя, проявить потенциал гения и направить на благо общества. Мягко, ненавязчиво и бескорыстно. А он сопротивляется всеми силами, кусает кормящую руку и при этом задвигает теории о зле власти и денег. Интересная точка зрения, и герой, безусловно, имеет на нее право. Но лично мне его позиция была непонятна. Быть каменщиком почетно и благородно, но если у тебя есть способности сделать в этой жизни нечто большее, чем построить дом (пример, создать новую технологию, которая улучшит и упростит то же строительство дома), зачем отказываться от такой возможности и зарывать талант? Тем более, когда есть люди, готовые тебе в этом помочь? Я просто не понимаю. Постепенно до героя вроде начинает доходить эта простая мысль, но в итоге он все равно посылает всех на хрен и идет своим путем. Такова, видимо, пресловутая "американская мечта".
Мне понравился герой Робина Уильямса, его взгляд на мир и то, как он проводил свои сеансы психотерапии с Уиллом. Классный мужик, ей богу. Ну и посмотреть на молодых Мэтта Дэймона и Бена Аффлека было приятно.
Романтическая линия могла бы мне понравится, ведь глубину ее оттеняли отношения героя Уильямса и его супруги, если бы "умница" Уилл весь фильм не компостировал мозг бедной девушке и не вел бы себя как последняя сволочь. Поэтому - нет, романтика прошла мимо меня.
Не уверена, что стала бы рекомендовать кому-то этот фильм, разве что ради актерской игры - она действительно не плоха, да ради выводов - как не стоит просерать данные судьбой шансы.

Фриковатый гик желтопрессной наружности Уолтер Брайтон в вящих поисках очередной сенсации в большой возбужденной спешке уехал в глушь, почти в Саратов(точнее в прерии родной звезднополосатой Манитобы), чтобы взять у некоего таинственного незнакомца интервью, и исчез без следа и без совести. На поиски нашего любителя острых ощущений и нетривиальных приключений отправляется его любимая девушка Эллисон, блондинистый цвет волос которой обманчив до безобразия, переживший все эксплицитные ужасы пубертатного развития лучший друг Тедди и присоединившийся к ним нечаянно бывший коп с массой параноидальных странностей. Естественно, ничего хорошего из этого расследования не выйдет у нашей святой троицы.

Один из главных enfent terrible всего современного американского независимого кино Кевин Смит всегда был не против устроить побоище с последующим пожарищем из различных кинематографических стилей, жанров и форм, перекраивая их по своему образу и подобию, и в этом своем изощренном, а моментами и извращенном творческом запале напоминая никого иного, как Квентина Тарантино. Его «джерсийская трилогия» вывернула наизнанку без всякого стеснения представления как о героях нашего времени, так и о героях вообще, будучи ярким воплощением чистой синематической кустарщины, но при этом дико талантливой и бунтарско-провокационной. Контуры классических религиозных мистерий Смит в приснопамятной «Догме» искусно вписал в постмодернистские реалии современности, а в относительно недавнем «Красном штате» вступил на тропу нетипичного для себя нарочито грайндхаусного порнопыточного кино, успешно освоенного Тарантино, Родригесом и Ко. Последний же по счету крупномасштабный фильм Кевина Смита, фильм «Бивень» 2014 года, впервые широко представленный на международном кинофестивале в Торонто, Fantastic Fest и Сандэнсе, уже в открытую пытается играть на поле шоковых и гипернатуралистичных фильмов ужасов, являясь, впрочем, таковым лишь поверхностно, и демонстрируя на выходе очередное желание джерсийского постмодерниста установить в жанре свои порядки и свои правила существования, деконструировав и деклассифицировав его до основания. С последним, однако, вышло довольно спорно при том, что Кевин Смит не пошел по тривиальному пути избыточной претенциозности, по горячим следам погони за «шоком ради шока», «формой ради формы», создав довольно цельное, странное и насквозь не стремящееся быть чем-то в каноне кино, вполне соответствующее же тарантиновской формуле «муви-муви». Формуле чистого кино, в котором искать дополнительные смыслы не стоит в принципе, хотя пространство для трезвых морально-этических оценок как героев, так и происходящего Кевин Смит оставляет. Безумство в картине не кажется иррациональным проявлением, оно вполне укладывается в шпалы железобетонного восприятия мира самим режиссером, который предстает все более зловещим, кошмарным и диким с каждой новой работой Кевина Смита. Гегелевский принцип распределения в «Бивне» обрастает чертами абсурда, антигерой и герой меняются ролями собственноручно, а не волей Бога из машины(вопрос свободы воли у Смита в «Бивне» остается разрешенным окончательно), а истинная суть драматического конфликта картина находится во фрейдистском пространстве и пространстве религиозной семантики. Впрочем, всю идеологическую тяжеловесность «Бивня» Кевин Смит стремительно девальвирует, подменяя и отменяя любую реалистичность тотальным театром абсурда, доводя ужас до состояния фарса и гротеска.

Перманентно мимикрирующийся под хоррор с телесными мутациями в духе Дэвида Кроненберга, Хисаясу Сато, Фрэнка Хененлоттера и большого любителя копропорнографии Тома Сикса и прошитый насквозь синтетическими красными нитями семантики возмутительно-макабрической куоттермассовости, «Бивень» лишь притворяется шоковым хоррором, болевой порог в котором для зрителей на поверку оказывается более чем в пределах разумного, доброго и вечного, хотя и не без моментов выразительной омерзительности и брутальной экстравазатности. Собственно, часто кажется, что Кевина Смита в «Бивне» интересует не столько нехитрая возможность эпатировать, сколь стремление весь этот подспудный эпатаж и фол как можно более изощренно скрыть, своим специфическим и грустно-абсурдным юмором анаболически и асхематически накачав до основания сюжетный фундамент картины, в котором вся интрига заключается лишь в финальном твисте, а во все остальное время лента движется умеренно-прямолинейно, разлетаясь на стильные монтажные фразы и неумеренно веселые гэги с целой вереницей фетишизированных архетипов жанра.

По сути этот выросший из далекого от хоррор-диалектики юмористического скетча фильм пытается вписать в своеобразную смитовскую надреальность хирургические па «Острова доктора Моро» Герберта Уэллса и «Франкенштейна, или нового Прометея» Мэри Шелли, не будучи при этом ни пастишем как таковым, но и к трэшу принадлежа лишь по касательной. История об окончательно свихнувшемся ученом-медике едва ли обладает новизной изначально, и важно становится не то, что Кевин Смит в «Бивне» рассказывает, а то, как он это рассказывает. В этой до боли тривиальной фабуле Смит выводит собственные формулы и закономерности, предлагая свой, незамутненный ничем лишним или излишним, взгляд на жанр ужасов. Режиссер в своей привычной манере смеется зловещим утробным смехом над всеми; и журналистами, и учеными, и священниками, и политиками, но в особенности над зрителями, предлагая концентрированный, но при этом крайне логичный, абсурдистский до невозможности, но при этом и сверхреалистичный фильм, в котором яркая повествовательная форма плавно перетекает в острокритическое содержание. Бравируя мерзостью, Кевин Смит, в отличие от того же Тома Сикса, возводит ее в степень абсолютного, хотя и специфического искусства, не ставя не то что жирной точки, а даже многоточий.