Ким Ён Мин. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Красивое повествование о всесилии кармы и пагубности сильных желаний.
Издевательство в детстве над рыбами, лягушками и змеями ставит отметину на судьбе, заставляя уже в зрелом возрасте, пройдя через многие испытания, привязав к поясу жернов, карабкаться с ним на высокую гору, чтобы там, на вершине оставить его, как символ освобождения от детского греха.
Весна – дом посреди озера, в котором живут монах и его шестилетний ученик.
Лето – повзрослевший ученик влюбляется в девушку, приехавшую лечиться у монаха, и уходит в мир, обуреваемый страстями.
Осень – тридцатилетний ученик, убив из-за ревности жену, ищет прибежища в доме детства и, вырезав на помосте иероглифы сутры, сдается полиции.
Зима – ученик возвращается в опустевший дом учителя. Закутанная в платок женщина оставляет ему своего сына.
Весна – ученик превращается в учителя, наблюдающего, как мальчик повторяет все его детские ошибки.
***
В этом поэтичном фильме важно все – и само действие, и как это снято. В кадре не просто плывущая по озеру лодка, но и обязательно еще ветка клена с красными осенними листьями. Ворота в озеро украшают два демона-защитника, а весь дом расписан рисунками. Все эти детали и вид окружающих озеро поросших лесом гор, кажется, замедляют время, уравнивая его с неспешным повествованием, наполненным множеством смыслов.
Этот фильм надо посмотреть хотя бы раз.

Ну, погнали. Почему я собственно говоря захотела посмотреть эту дораму? Нет, не ради актёров, потому что никто из актёрского состава, за исключением Кю Пиля не был мне знаком. Смотрела я сериал ради взаимоотношений Северной и Южной Кореи, потому что отношения между ними очень напряжённые. Да что уж говорить, если на режиссёра и сценариста дорамы хотели подать в суд из-за «опасных мыслей для народа». Но на самом деле, не стоит это воспринимать как вещь, направленную против народа, потому что в основном это романтика и комедия дополняемая под конец драмой.

Итак, о чём речь в данной истории? Юн Се Ри дочь владельца конгломерата, светская львица и бизнесмен решается самолично потестировать оборудование для парапланеризма, но из-за пришедшего шторма её относит за границы Южной Кореи. Придя в себя, девушка понимает, что оказалась в Северной Корее, из которой ей не так просто будет сбежать. Более того, Ли Чон Хёк казалось бы не горит желанием помогать девушке, но так ли это на самом деле.

Самое интересное в том, что страны-то хоть и разные, но в каждой есть всё те же самые проблемы. Что в Южной Корее Се Ри пытались подсидеть и всячески от неё избавиться, что в Северной Корее пытались устранить Чон Хёка. И здесь очень правильный посыл, что даже несмотря на разность культур, всё равно есть точки соприкосновения. Поэтому дорама очень уважительна как по отношению к одной стороне, так и к другой. И нет, я не согласна с критикой, что якобы это восхваление Северной Кореи, нет, это всего лишь признание того, что на территории другого государства тоже есть талантливые и смелые люди. Смелость и храбрость не должна иметь какие-то географический посыл и это правильно.

В целом, мне понравилось абсолютно всё и романтическая линия, и попытка приспособиться к другой культуре, отношения среди солдат-коллег главного героя, детективная линия. Единственное, почему я не поставила высшую оценку – смазанная концовка. Иногда мне хочется задать вопрос, ради чего вы спасали друг друга, если вы в итоге украдкой видитесь за границей? Где тот самый финал, который завораживает? Нет, я конечно рада за героев, но хотелось бы больше.

Постдепрессивное кино одного из ведущих южнокорейских режиссеров современности Ким Ки Дука очерчено маркерами христианских мотивов искупления и всепрощения, страстей человеческих и мучений нечеловеческих, причём на смену ранним поэтическим и гиперреалистическим авторским кинотекстам, в которых боль-любовь-вечность были неделимым целым, произрос кровавый плод пессимистических метафильмов «Пьета», «Мёбиус» и «Один на один», в последнем из которых нынешняя авторская эстетика агрессии/трансгрессии достигла своего пика. Взяв на вооружение трендовую тему мести в рамках многочисленных южнокорейских виджиланте и гиньолей нулевых, а оттого так или иначе повторяясь за другими, не менее мастеровитыми, и рефренизируя самого себя, Ким Ки Дук в «Один на один» бережно выстраивает актуальную и жизнеспособную за счёт своей тотальной универсальности социальную вертикаль строго по Гегелю.

Между тем, внятный социальный месседж от Ким Ки Дука — редкость чрезвычайная, даром что «Саматирянка» 2004 года слишком уж стремилась показательно зафиксировать проблему детской проституции, южнокорейских сонечек мармеладовых и отцов и детей. Спустя десять лет в «Один на один» режиссёр фрустрирует извечное противостояние власть имущих и народа неимущего; если избавить фильм от присущей ему мистической рефлексии, то все события в нем с лёгкостью проецируются и на наше с Вами невыносимое бытие, причём в отличии от, допустим, Андрея Звягинцева, поздний кинематограф Ким Ки Дука не лощен, не эстетичен. Драматургические коллизии «Один на один» — это сама плоть человеческого падения ниц, со всеми этими метаниями, сомнениями, раскаяниями, реализованная в духе кровавейшего ревенджа и буйномясистого реванша за все содеянное. С какой-то даже жутковатой, пронизывающей лёгкостью режиссёр выносит приговоры, созидает кошмары невыносимых страданий, рисуя портреты палачей и казнённых безо всякой малозначительной патетики. В конце концов, убийцы и их судьи оказываются равными друг другу; но только что первых, что вторых рассудит лишь Бог, ибо так тонка грань между правосудием и бессмысленной природой мести, между фанатичной верой в своё право на силу и просто верой в то что неизбежно воздастся. Впрочем, искусный реализм в картине соседствует с весьма прямолинейными христианскими мотивами, делающими на выходе «Один на один» эдакой вариацией финчеровского «Семь».

Но вместе с тем новый фильм южнокорейского кудесника крови является притчей, настоянной на религиозных дрожжах, учитывая сколь сильно Ким Ки Дук, не утруждаясь всамделишной завуалированностью, педалирует очевидную символику семёрки. Семь антагонистов, семь протагонистов, семь праведников и семь грешников, «Каин отмщен семь раз», семь ангелов и семь бесов, чуть ли не семь раз отмерь и один отрежь — и герои, каждый раз встречаясь один на один с виновником ужасного детоубийства, этого чаянного преступления против невинности, режут, ломают, калечат, уничтожают тех, для кого жизнь человека ничто, а раскаяние и искупление невозможно просто так. Не в природе и породе самих мучителей каяться за то в чем грешны. Однако Ким Ки Дук противопоставляет этих жалких, мямлящих в своё оправдание все что угодно, ничтожных и лишенных всяких регалий их судей и палачей, которые самовольно пошли на эту Голгофу, дабы не допустить, дабы предотвратить новые преступления. При этом режиссер прибегает к тотальной метафоричности, лишив мстителей и имен, и даже настоящих лиц — они лишь тени, бесплотные духи, что в час теней в лесу теней плетут тенета мести. И порой их жалостливость, их совестливость спасает этих никчемных «людей приказа» от ещё более худшей участи: бумеранг насилия имеет привычку возвращаться, а кровавые реки никогда не будут источником очищения. Но, пожалуй, не сегодня, не сейчас…

Вопрос на миллион от Ким Ки Дука:

- Учитель, у меня камень на спине. Сними его!
- Не ты ли привязал камень к лягушке, рыбе и змее?
A: Я, учитель...
B: Мне было интересно, что произойдет
С: Ну привязал и привязал, что ты напустился-то
D: Неа, не я. Он побежал в ту сторону
E: Папаша, камень сними!

К сожалению, из всего разнообразия вариантов Ким Ки Дук предлагает нам только первый. И это уже несколько ограничивает взгляд на мир, поворачивая события исключительно нужной для автора стороной. Те варианты, которые выбирают герои, выглядят далеко не обязательными, зачастую притянутыми за уши. Многие в детстве играют с животными в небезобидные игры, но это не значит, что они потом вырастают грешниками и убийцами. Однако, можно сделать вид, что перед нами притча, а значит все дозволено.

Фильм вызывает очень противоречивые ощущения. С одной стороны, в нем очень много созерцательного: течение ручья, шелест листьев, облака, деревья, камни, храм среди воды. Природа живет своей жизнью, несмотря на все страсти человеческие. Все то, что сделано человеческой рукой - лодка, дом, ворота - подчиняется его воле. Но стихия остается неподвластна и упрямо движется по своему бесконечному циклу. Притчеобразность, чувство единения с природой, духовное очищение, классический киноязык - все это выделяет фильм из общей массы.

Но с другой стороны, очень непросто отделаться от ощущения, что вся эта поэтичность и задумчивость совсем не бескорыстна. Фильм Ким Ки Дука явно рассчитан на западного зрителя, привыкшего видеть в простых буддийских истинах невероятные глубины бытия. И казалось бы, на первый взгляд абсолютно незрительское кино добилось огромного успеха именно у зрителей. Что весьма удивительно, ведь ничего принципиально нового в нем нет, а конфликт между страстями и смирением не является таким уж откровением.

Первое, что мы наблюдаем - святой детский мир, в котором нет дефиниций и страха непонимания, в котором нет разделения на хорошое и плохое, а человек играется с миром. Но злой учитель за эти игры шлепает по попе, потому что в таком прекрасном уединенном месте даже детские игры являются непростительным надругательством над природой и нарушением некоего мирового цикла. В этот момент ребенок осознает одну из главных мудростей фильма: ко всему, к чему мы прикасаемся в течение жизни, мы привязываем камни; но если оно гибнет, то эти камни нам придется нести самим до самого конца. Неслабо так пацану по голове заехали.

Дальше - больше. Пацан взрослеет и вдруг в их уютном храме посреди воды появляется девушка. Она больна, мудрый учитель предлагает ей покой и время в качестве универсального лекарства. Но пацан, забывший все наставления как только впервые увидел девушку, предлагает лекарство более действенное. Вовсе не любовь, как может показаться, а банальный секс, животное стремление обладать. И с этих грубых страстей начинается долгое падение греховодника, которое в конечном итоге сомнительными тропами приводит к убийству. Через обряд очищения (который приходится пройти не только главному виновнику, но и его орудию убийства, и даже попавшемуся под руку коту, хвост которого используют в качестве кисти), через таскание камней и расплату тюрьмой, он возвращается к гармонии с природой, становится ее частью, и усмирив желания, подчиняется ее неспешному цикличному течению.

Не обсуждая идею цикличности (у каждого свой взгляд на мир и этот тоже имеет право на существование), все же хочется отметить, что логика фильма далека от идеала. Получается, что путь к мудрости и гармонии с миром заключается не в уединении и занятиях своим телом, а как раз в переживании, в опыте, в тех же страстях, за которые потом приходится расплачиваться. Отказавшись от мира, отрешившись от людей, учитель и ученик проживают абсолютно пустую бессмысленную жизнь, ничем не отличающуюся от жизни камня на берегу. И хотя единение с природой и избавление от желаний дают ощущение бессмертия, но не дают ощущения жизни. А значит и вся идея с храмом на воде выглядит довольно неубедительно. По-моему, далеко не самый лучший образец подачи восточной философии.

Сложно говорить о любом из фильмов Ким Ки Дока. Они сами по себе немногословны. И зачем пытаться описывать словами то, что понимаешь где-то глубоко внутри? Переживаешь и чувствуешь бессловно, на уровне ощущений. Это как ножом по коже. Ты знаешь что чувствуешь и без бессмысленных слов.

Каждый его фильм — маленькая жизнь. Каждый его фильм — запредельная лирическая история с изрядной долей жестокости. Но не просто кровавым месивом, не с жестокостью ради динамики или развития сюжета, а с жестокостью эстетической, глубоко осмысленной. Жестокость -то, что присуще людям. А Ким Ки Док, в «Адресе», рассказывает именно об обычных людях, о том, какие мы есть, какая нас окружает реальность. Кто-то мучает и убивает собак, кто-то людей. Кто-то предпочитает причинять боль своими словами, кто-то — бездействием. Есть те, кто справляются с этим своим холодом и отстранённостью и те, кто подчиняются существующим правилам, есть те, кто прячется от реальности за стеклом своего увечья (и не могут без него жить) и те, кто отвечают ударом на удар в попытке защитить дорогое… Есть те, кого реальность медленно и мучительно сводит с ума.

Страдания — часть человеческой жизни, от них не убежать никому, и неважно, что является их причиной: сам человек или мир вокруг. Боль душевная — сильнее боли физической; боль душевная, возможно, основной двигатель жестокости, ее первопричина. И когда болит, совсем неважно юная ты девушка, начинающий художник, зрелая женщина, видевшая многое или суровый солдат. Когда болит — перестаешь что-либо разбирать. Проблески счастья мимолетно-пронзительны, нежны и прекрасны…но иногда их просто не замечаешь. Не дожидаешься. Как письма, наконец-то нашедшего адресата. (и твое утраченное счастье может обернуться глотком свежего воздуха для другого)

Attention! Данный текст содержит субъективизм, проекции и собственные травмы.